Бывший страж ночей

Недовольный переменой, —

Штутгарт с Неккаром, прости! —

Он на Изар править сценой

В Мюнхен должен был уйти.

❉❉❉❉

В той земле, где все красиво, —

Ум и сердце веселя,

Бродит мартовское пиво,

И гордится им земля.

❉❉❉❉

Но, попавши в интенданты,

Он, бедняга, говорят,

Ходит сумрачный, как Данте,

И, как Байрон, супит взгляд.

❉❉❉❉

Он невесел от комедий,

В бредни виршей не влюблен,

И над страхами трагедий

Не смеется даже он.

❉❉❉❉

Девы рвением объяты —

Сердцу скорбному помочь,

Но отводят, встретив латы,

Взоры ласковые прочь.

❉❉❉❉

Из-под чепчика веселье

В смехе Наннерле звучит.

«Ах, голубка, шла бы в келью!»

Датским принцем он ворчит.

❉❉❉❉

Принялись, хоть труд напрасен,

Развлекать его друзья

И поют: «Твой светоч ясен, —

Пей услады бытия!»

❉❉❉❉

Как же груз хандры тяжелой

Не спадет с твоей груди

В этой местности веселой,

Где шутами пруд пруде?

❉❉❉❉

Но теперь там смеха мало,

Смех там несколько заглох:

Стали реже запевалы,

А без них ведь город плох.

❉❉❉❉

Будь тебе хоть Массман дан там, —

Этот бравый господин

Цирковым своим талантом

Разогнал бы весь твой сплин.

❉❉❉❉

Шеллинг, кто его заменит?

Без него не мил и свет!

Мудрецов — смешней нигде нет

И шутов почтенней нет.

❉❉❉❉

Что ушел творец Валгаллы,

Что — как плод его труда —

Им завещан том немалый, —

Это разве не беда?

❉❉❉❉

За Корнелиусом, сникли

Свиты всей его чины,

Ибо волосы остригли,

А без оных не сильны.

❉❉❉❉

Шеф был опытнее вдвое:

В гривах сеял колдовство

Что-то двигалось живое

В них нередко оттого.

❉❉❉❉

Гёррес пал. — Гиена сдохла.

Краха клириков не снес

Инквизитор, чье не сохло

Веко, вспухшее от слез.

❉❉❉❉

Этим хищником лишь кролик

Нам в наследье был прижит:

Жрет он снадобья от колик,

Сам он — тоже ядовит.

❉❉❉❉

Кстати, папский Доллингерий, —

Так ведь, бишь, мерзавца звать?

Продолжает в прежней мере

Он на Изаре дышать?

❉❉❉❉

В самый светлый день я даже

Вспоминаю эту тварь!

Ни противнее, ни гаже

Не видал еще я харь.

❉❉❉❉

Говорят болтуньи наши,

Что на свет он вышел вдруг

Между ягодиц мамаши,

Чей понятен перепуг.

❉❉❉❉

Перед Пасхой в крестном ходе

Мне попался как-то он, —

Был он в темном этом сброде

Самой темной из персон.

❉❉❉❉

Да, Monacho Monachorum1

Есть монашья цитадель,

Град virorum obscurorum,2

Шуток Гуттеновых цель.

❉❉❉❉

Словом «Гухтен» потрясенный,

Встань же, бывший страж ночей,

И поповский хлам зловонный

Бей, как прежде, не жалей!

❉❉❉❉

Как, бывало, рыцарь Ульрих,

В кровь лупи их по жрестцам!

Не страшась их воплей, дурь их

Выбивал он смело сам.

❉❉❉❉

В корчах смеха у Эразма —

Столь он рад был той игре —

Лопнул чирей из-за спазма

И полегчало в нутре.

❉❉❉❉

Зикинген от воплей своры,

Как безумный, хохотал,

И любой немецкий город

Эбернбургу подражал.

❉❉❉❉

Дружный хохот брал измором

Даже тех, кто вечно хмур.

В Виттенберге пели хором

«Gaudeamus igitur!»3

❉❉❉❉

Выбивая рясы, — Гуттен

Свой брезгливо морщил лоб;

Тучей блох он был окутан

И частенько кожу скреб.

❉❉❉❉

Кличем «Alea est jacta!»4

Им суля переполох,

Рыцарь этак бил и так-то

И священников и блох.

❉❉❉❉

Что ж ты, бывший страж полночный,

Не встряхнешься, часовой,

Влагой Изара проточной

Сплин не вылечится твой?

❉❉❉❉

В путь, к победам! Ноги длинны, —

Рви сутану, — все равно,

Шелк на ней ли благочинный

Или грубое рядно.

❉❉❉❉

Хрустнув кистью, с кислой миной,

Он, вздыхая, говорит:

«Что с того, что ноги длинны?

Я Европой слишком сыт.

❉❉❉❉

Я натер себе мозоли, —

Узок родины штиблет, —

Где ступню он жмет до боли,

Знаю сам — охоты нет!»

❉❉❉❉