Подсвечник

Сатир, покинув бронзовый ручей,  
сжимает канделябр на шесть свечей,  
как вещь, принадлежащую ему.  
Но, как сурово утверждает опись,  
он сам принадлежит ему. Увы,  
все виды обладанья таковы.  
Сатир — не исключенье. Посему  
в его мошонке зеленеет окись.  

❉❉❉❉

Фантазия подчеркивает явь.  
А было так: он перебрался вплавь  
через поток, в чьем зеркале давно  
шестью ветвями дерево шумело.  
Он обнял ствол. Но ствол принадлежал  
земле. А за спиной уничтожал  
следы поток. Просвечивало дно.  
И где-то щебетала Филомела.  

❉❉❉❉

Еще один продлись все это миг,  
сатир бы одиночество постиг,  
ручьям свою ненужность и земле;  
но в то мгновенье мысль его ослабла.  
Стемнело. Но из каждого угла  
«Не умер» повторяли зеркала.  
Подсвечник воцарился на столе,  
пленяя завершенностью ансамбля.  

❉❉❉❉

Нас ждет не смерть, а новая среда.  
От фотографий бронзовых вреда  
сатиру нет. Шагнув за Рубикон,  
он затвердел от пейс до гениталий.  
Наверно, тем искусство и берет,  
что только уточняет, а не врет,  
поскольку основной его закон,  
бесспорно, независимость деталей.  

❉❉❉❉

Зажжем же свечи. Полно говорить,  
что нужно чей-то сумрак озарить.  
Никто из нас другим не властелин,  
хотя поползновения зловещи.  
Не мне тебя, красавица, обнять.  
И не тебе в слезах меня пенять;  
поскольку заливает стеарин  
не мысли о вещах, но сами вещи.  

❉❉❉❉

1968  

❉❉❉❉