Варлаам и Иоасаф

1

❉❉❉❉

Старец из пустыни Сенаарской

в дом приходит царский:

он и врач,

он и перекупщик самоцветов.

Ум его устроив и разведав,

его шлют недоуменный плач

превратить во вздох благоуханный

о прекрасной,

о престранной

родине, сверкнувшей из прорех

жизни ненадежной, бесталанной,

как в лачуге подземельной смех.

❉❉❉❉

Там, в его пустыне, семенами

чyдными полны лукошки звезд.

И спокойно во весь рост

сеятель идет над бороздами

вдохновенных покаянных слез:

только в пламя засевают пламя,

и листают книгу не руками,

и не жгут лампады над строками,

но твою, о ночь, возлюбленную нами,

выжимают световую гроздь.

❉❉❉❉

Но любого озаренья

и любого счастья взгляд

он без сожаления оставит:

так садовник садит, строит, правит –

но хозяин входит в сад.

Скажет каждый, кто работал свету:

ангельскую он прервет беседу

и пойдет, куда велят.

❉❉❉❉

Потому что вверх, как вымпел,

поднимает сердце благодать,

потому что есть любовь и гибель,

и они – сестра и мать.

❉❉❉❉

2

❉❉❉❉

– Мне не странно, старец мой чудесный, –

говорит царевич, – хоть сейчас,

врач, ты подними меня с постели тесной,

друг, ты уведи от сласти неуместной.

Разве же я мяч в игре бесчестной,

в состязанье трусов и пролаз?

❉❉❉❉

Строят струны, звезды беспокоят.

Струны их и звезды ничего не стоят,

все они отвернуты от нас.

❉❉❉❉

И я руку поднимаю

и дотрагиваюсь – и при мне

рвется человек, как ткань дурная,

как бывает в страшном сне.

❉❉❉❉

Но от замысла их озлобленья

не прошу я: сохрани! –

бич стыда и жало умиленья

мне страшнее, чем они.

❉❉❉❉

Мне страшнее, старец мой чудесный,

нашего свиданья час,

худоба твоя, твой Царь Небесный,

Царь твой тихий, твой алмаз.

❉❉❉❉

Ветер веет, где захочет.

Кто захочет, входит в дом.

То, что знают все, темнее ночи.

Ты один вошел с огнем.

❉❉❉❉

Как глаза, изъеденные дымом,

так вся жизнь не видит и болит.

Что же мне в огне твоем любимом

столько горя говорит?

❉❉❉❉

Если бы ты знал, какой рукою

нас уводит глубина! –

о, какое горе, о, какое

горе, полное до дна.

❉❉❉❉

3

❉❉❉❉

И как сердце древнего рассказа,

бьется в разных языках –

не оставивший ни разу

никого пропавшего, проказу

обдувающий, как прах,

❉❉❉❉

из прибоя поколенья

собирающий Себе народ –

Боже правды, Боже вразумленья,

Бог того, кто без Тебя умрет.

❉❉❉❉