Был солнечный полдневный час,
И всяк бы жрал и жрал.
В кишках у Вэтти голод взвыл,
И малый заплошал.
Багров, как окорок свиной,
В коптильне знавший крюк,
Он заскорузлою рукой
Сжимал ольховый сук.
Таким содеется лицо
И щегольских персон,
Такою лорда станет пясть.
Работай с наше он.
Его башка была, что куст,
А шляпа, как скирда.
На роже там и сям росла
Клочками борода.
Но голод, что голодный червь,
Проел ему кишки,
И всюду чудились ему
Съедобные куски.
И в кухню спешно он попер
Попер к милашке Медж,
И у плиты он сел без сил
Горшков с едой промеж.
«Встань! — рявкнул он. — Толстуха, встань!
Не дай душе пропасть!
Из первых блюд или вторых,
Но дай нажраться всласть!»
В голодный этот постный час
Один хорош искус:
Густой похлебки мисок пять
И мяса жирный, кус.
«О Вэтти! — отвечает Медж.—
О, лжив был твой зарок!
Влюблен ты, Вэтти, не в меня,
А в пудинг и пирог!
О, вспомни, Вэтти, полночь ту,
Когда все улеглись.
Ты щеки целовал мои,
Они возьми — ввались!
Зачем-то зад мой похвалил,
А я возьми — поверь!
И руки в ямочках ласкал,
Где ямочки теперь?
Зачем-то ленту посулил,
Подвязки на чулки.
Подвязки есть — а толку нет,
Чулки мне велики!
О подлый Вэтти, сколько раз,
Поскольку ты мне люб,
Я крала с кухни пироги
И отливала суп.
Но — чу! — к обеду вон звонят,
Пойду снимать горшок!
Пойду, подлец, опять потеть
Я для твоих кишок!»
Поел хозяин, помолясь,
Медж в кухню отпустил.
Веселый Вэтти ей сказал,
Что — слаб и нету сил.
Пошел и подошел к столу,
Где хаггис жирный прел,
Воткнул в середку острый нож
И, что отрезал, съел.
И трижды крикнул: «Медж, поешь!
Роскошная жратва!»
И жрал, покуда не сожрал,
И не подох едва.
❉❉❉❉
/rating_off.png "Ужасно!")