Война и мир

Смотришь порою на царства земли — и сдается:  
Ангел покоя по небу над миром несется,  
Всё безмятежно, безбранно, трудится наука,  
Знание деда спокойно доходит до внука;  
В битве с невежеством только, хватая трофеи,  
Борется ум человека и копит идеи,  
И ополчавшийся некогда дерзко на веру  
Разум смиряется, кротко сознав себе меру,  
И, повергаясь во прах пред могуществом божьим,  
Он, становясь в умилении веры подножьем,  
Злые свои подавляет насмешки над сердцем,  
С нищими духом — глядишь — стал мудрец одноверцем.  
Мысли крыло распускается шире и шире.  
Смотришь — и думаешь: «Есть человечество в мире.  
Господи! Воля твоя над созданием буди!  
Слава, всевышний, тебе, — образумились люди,  
Выросли дети, шагая от века до века,  
Время и мужа увидеть в лице человека!  
Мало ль он тяжких, кровавых свершил переходов?.  
Надо ж осмыслиться жизни в семействе народов!»  
Только что эдак подумаешь с тайной отрадой —  
Страшное зло восстает необъятной громадой;  
Кажется, демон могучим крылом замахнулся  
И пролетел над землей, — целый мир покачнулся;  
Мнится, не зримая смертными злая комета,  
Тайным влияньем нарушив спокойствие света,  
Вдруг возмутила людей, омрачила их разум;  
Зверствуют люди, и кровию налитым глазом  
Смотрят один на другого, и пышут убийством,  
Божий дар слова дымится кровавым витийством.  
Мысли божественный дар углублен в изысканья  
Гибельных средств к умножению смертных терзанья,  
Брошены в прах все идеи, в почете — гремушки;  
Проповедь мудрых молчит, проповедуют — пушки,  
И, опьянелые в оргии дикой, народы  
Цепи куют себе сами во имя свободы;  
Чествуя в злобе своей сатану-душегубца,  
Распри заводят во имя Христа-миролюбца;  
Злобствует даже поэт — сын слезы и молитвы.  
Музу свою окурив испареньями битвы,  
Опиум ей он подносит — не нектар; святыню  
Хлещет бичом, стервенит своих песен богиню;  
Судорог полные, бьют по струнам его руки, —  
Лира его издает барабанные звуки.  
«Бейтесь!» — кричат сорванцы, притаясь под забором,  
И поражают любителей мира укором;  
Сами ж, достойные правой, прямой укоризны,  
Ищут поживы в утробе смятенной отчизны.  
Если ж иной меж людьми проповедник восстанет  
И поучительным словом евангельским грянет,  
Скажет: «Покайтесь! Исполнитесь духом смиренья!» —  
Все на глашатая грозно подъемлют каменья,  
И из отчизны грабителей каждый вострубит:  
«Это — домашний наш враг; он отчизны не любит».  
Разве лишь недр ее самый смиренный снедатель  
Скажет: «Оставьте! Он жалкий безумец-мечтатель.  
Что его слушать? В безумье своем закоснелом  
Песни поет он тогда, как мы заняты делом».  
«Боже мой! Боже мой! — думаешь. — Грусть и досада!  
Жаль мне тебя, человечество — бедное стадо!  
Жаль…» Но окончена брань, — по домам, ратоборцы!  
Слава, всевышний, тебе, — есть цари-миротворцы.  

❉❉❉❉

1857  

❉❉❉❉