Он вышел — зал взбесился на мгновенье

Он вышел — зал взбесился на мгновенье.  
Пришла в согласье инструментов рать,  
Пал пианист на стул и мановенья  
Волшебной трости начал ожидать.  

❉❉❉❉

Два первых ряда отделяли ленты —  
Для свиты, для вельмож, для короля.  
Лениво пререкались инструменты  
За первой скрипкой повторяя: «ля».  

❉❉❉❉

Настраивались нехотя и хитро,  
Друг друга зная издавна до йот.  
Поскрипывали старые пюпитры,  
На плечи принимая груды нот.  

❉❉❉❉

Стоял рояль на возвышеньи в центре  
Как черный раб, покорный злой судьбе.  
Он знал, что будет главным на концерте,  
Он взгляды всех приковывал к себе.  

❉❉❉❉

И, смутно отражаясь в черном теле  
Как два соглядатая, изнутри,  
Из черной лакированной панели  
Следили за маэстро фонари.  

❉❉❉❉

В холодном чреве вены струн набухли, —  
В них звук томился, пауза долга…  
И взмыла вверх рояля крышка — будто  
Танцовщица разделась донага.  

❉❉❉❉

Рука маэстро над землей застыла,  
И пианист подавленно притих,  
Клавиатура пальцы ощутила  
И поддалась настойчивости их.  

❉❉❉❉

Минор мажору портил настроенье,  
А тот его упрямо повышал,  
Басовый ключ, спасая положенье,  
Гармониями ссору заглушал,  

❉❉❉❉

У нот шел спор о смысле интервала,  
И вот одноголосия жрецы  
Кричали: «В унисоне — все начала!  
В октаве — все начала и концы!»  

❉❉❉❉

И возмущались грубые бемоли,  
Негодовал изломанный диез:  
Зачем, зачем вульгарные триоли  
Врываются в изящный экосез?  

❉❉❉❉

Низы стремились выбиться в икары,  
В верха — их вечно манит высота,  
Но мудрые и трезвые бекары  
Всех возвращали на свои места.  

❉❉❉❉

Склоняясь к пульту, как к военным картам,  
Войсками дирижер повелевал,  
Своим резервам — терциям и квартам —  
Смертельные приказы отдавал.  

❉❉❉❉

И черный лак потрескался от боли,  
Взвились смычки штыками над толпой  
И, не жалея сил и канифоли,  
Осуществили смычку со струной.  

❉❉❉❉

Тонули мягко клавиши вселенной,  
Решив, что их ласкают, а не бьют.  
Подумать только: для ленивой левой  
Шопен писал Двенадцатый этюд!  

❉❉❉❉

Тончали струны под смычком, дымились,  
Медь плавилась на сомкнутых губах,  
Ударные на мир ожесточились —  
У них в руках звучал жестоко Бах.  

❉❉❉❉

Уже над грифом пальцы коченели,  
На чей-то деке трещина, как нить:  
Так много звука из виолончели  
Отверстия не в силах пропустить.  

❉❉❉❉

Как кулаки в сумбурной дикой драке  
Взлетали вверх манжеты в темноте,  
Какие-то таинственные знаки  
Концы смычков чертили в пустоте.  

❉❉❉❉

И, зубы клавиш обнажив в улыбке,  
Рояль смотрел, как он его терзал,  
И слезы пролились из первой скрипки  
И незаметно затопили зал.  

❉❉❉❉

Рояль терпел побои, лез из кожи, —  
Звучала в нем, дрожала в нем мольба,  
Но господин, не замечая дрожи,  
Красиво мучал черного раба.  

❉❉❉❉

Вот разошлись смычковые, картинно  
Виновников маэстро наказал  
И с пятой вольты слил всех воедино.  
Он продолжал нашествие на зал.  

❉❉❉❉

1972  

❉❉❉❉