Все молчит моя дочь бледнолицая,
А давно ль признавалась мне:
«это тайна, но знаешь, царица я
Наяву, а совсем не во сне!
Я и добрая буду, и властная,
Мне не страшно, что мир так велик!
Для меня ничего нет опасного!»
И читала мне вслух свой дневник.
А теперь, обожженная думою,
Одинокая бродит везде,
Меж деревьями парка угрюмого,
В чьем-то темном, небрежном плаще.
И, когда мы сойдемся нечаянно,
Беспокойно следит ее взор.
Где-то дверь отворилася тайная
И за нею тревожный простор.
Я ж в беседке, листвою укрытая,
Свою горесть пытаюсь унять.
Гибнет царство ее позабытое,
И вина моя в том, что я мать.
Ты не знаешь, что все небывалое
Я могла бы принять и нести.
Твои косы тугие, усталые,
Чуть касаясь, легко расплести.
Я вечерние пела бы песенки,
Чтобы детский призвать к тебе сон.
Я молчу. Я спускаюсь по лесенке,
Уважая железный закон.
И садимся за стол, будто дружные,
А вести разговор все трудней.
И молчит моя мудрость ненужная
Перед тем, что свершается в ней.
❉❉❉❉
/rating_off.png "Ужасно!")