Василько — Песнь вторая

Красуется престольный Киев-град,

Одушевлён народным ликованьем:

Весёлый, громкий гул колоколов

Расходится, как влаги круг струистый;

И звуки сурн и бубнов, слитый шум

Всех голосов, всех кликов благодарных,

Благих небес достойный фимиам,

Соединясь, восходит к небесам.

❉❉❉❉

Во всех церквах хвалу господню пели

За крестный мир, за светлый съезд князей

Толпы граждан по граду волновались

Из края в край; во храмы рои жён

Шли в ферезях камчатных, да краснели

Как маков цвет; а гридни на конях,

Как соколы, по улицам летали

И нищих на княжой обед сзывали.

❉❉❉❉

Все собрались на Ярославов двор —

Убогие, и странники, и старцы;

Перекрестясь, уселись вкруг столов;

Дубовые под брашнами трещали.

Добыча смелой ловли — там буй-тур,

Тут кабаны стояли, как живые,

И с влагою искристо-золотой

Одна стопа шипела за другой.

❉❉❉❉

Сам ласковый хозяин с турьим рогом

Ходил вокруг и старцам подносил

Кипящий мёд из рук своих державных.

За ним и князь Владимирский Давид,

И все бояре шли да угощали.

Народ, теснясь, толпился вкруг двора

И повторял гостей весёлых клики:

«Да здравствует надолго князь великий!»

❉❉❉❉

За трапезой был странник; на челе

Бездомие, быть может, и невзгоды,

А не лета, прорезали бразды.

Взор пламенел из-под склоненной вежды;

В окладистой и чёрной бороде

Довременно седины пробивались:

Так серебрит луны незримый луч

Окраины широких тёмных туч.

❉❉❉❉

Он встал, когда приблизился державный,

С поклоном тихо встал он со скамьи,

Взглянул, — печаль в очах его сказалась.

«Ты беден? я на радость преложу

Твою печаль: и паволок и злата —

В сей день проси всего!» — «Великий князь!

Я беден, но что у души отъято,

Не возвратит твоё княжое злато.

❉❉❉❉

Я не тужу о бедности своей;

Богатым я не жил и не родился.

Нет, на сердце иное налегло;

Я вспомнил… но зачем тебя печалить

И облако на солнце наводить?» —

«Нет, странник, скорбь поведай мне!» — «Твой образ

Мне брата, князь, напомнил твоего;

Высокий стан и орлий взор его.

❉❉❉❉

Уже давно нет князя Ярополка!

Он в землю лёг, но памятную песнь

Ещё сыны Бояна напевают.

Я пел дела, я пел и смерть его;

При мне он пал, я гнался за Нерядцем,

Мой жадный меч убийцы не настиг.

Но вот рубец! на память он остался,

Что честно я за князя подвизался». —

❉❉❉❉

«Дай злата, князь! — прервал певца Давид, —

Он от тебя награды ждёт за рану». —

«Нет, государь, жду милости иной:

Дозволь твоё воспеть гостеприимство

Пусть, нищие, за хлеб и соль твою

Отплатим мы хоть благодарным словом..

И мой напев, пройдя из уст в уста,

Умчит его в грядущие лета».

❉❉❉❉

Запел Боян. В серебряные гусли

Не ударял он легкою рукой,

И с голосом не созвучали струны.

Нет, с хитростью певец, как соловей,

Не сочетал божественного дара.

Лилася песнь, как вольная струя,

По первому порыву, без искусства,

От полноты восторженного чувства.

❉❉❉❉

«Видел я мира сильных князей,

? Видел царей пированья;

Но на пиру, но в сонме гостей

? Братии Христовых не видел.

Слёзы убогих искрами бьют

? В чашах шипучего меда.

Гости смеются, весело пьют

? Слезы родного народа.

❉❉❉❉

Слава тебе! Ты любишь народ,

? Чествуешь бедных и старцев.

Слава из рода в будущий род!

? Солнышку нашему слава!

Ты с Мономахом Русь умирил

? Кроткой, могучей десницей;

Тучи развёл, ты озарил

? Русское небо денницей.

❉❉❉❉

Слава князьям! но в стае орлов,

? Слышите, грает и ворон.

Он напитался туком гробов,

? Лоснятся перья от крови.

Очи — красу молодого чела —

? Очи, подобны деннице,

Он расклевал, — и кровью орла

? Рдеется в орлей станице».

❉❉❉❉

Ещё стоял осанисто певец,

И чёрный взор, как молния из мрака,

Сверкал. Глядел он долго на князей.

Народ не знал, хвалить ли, нет Бояна,

И княжих слов в недоуменьи ждал.

Но Святополк безмолвно озирался,

Сгущалась тьма на сумрачном лице,

И в горести забыл он о певце.

❉❉❉❉

Он в гридницу медлительной стопою

Идёт, склоня угрюмое чело.

И, проводив печального очами,

С упреком все взглянули на певца.

Зачем он пир расстроил?. За державным

Один Давид последовать дерзнул,

Пытал лица, очей его движенье

И наконец промолвил утешенье:

❉❉❉❉

«Я ближний твой по крови; кто иной

От всей души твоё разделит горе?

Мне был он по тебе дороже всех,

И долго сам я сетовал о падшем.

Открой же мне всю душу: я твой друг!

Излей печаль о брате Ярополке,

И будет нам отраднее вдвоём

И горевать, и поминать о нём.

❉❉❉❉

Господь, господь единый, а не люди

Тебя и нас утешит. Но к чему

В день пиршества певец, презренный нищий

На язву яд излил? Что до князей

За дело им?» — «Я за любовь ко брату

Прощаю всё ему. Но что он пел?

Не верю я… Нет! я ли верить стану

Порыву чувств и пылких дум обману!» —

❉❉❉❉

«Что песнь!» — «Что песнь? Давид, я сознаюсь,

Мне в душу песнь вдохнула подозренье.

О ком он пел?» — «Ты знаешь, Святополк,

Известно всем, куда бежал Нерядец». —

«Куда бежал!.. но быть не может, князь,

Не может быть. Как, дети Ростислава —

Убийцы? нет, они в крови родной

Не обагрят руки своей честной». —

❉❉❉❉

«Я думал, что ты знаешь, мне казалось.

Скрываешь ты в груди своей вражду

Для тишины отчизны». — «Я? До гроба

Я буду мстить за брата моего,

До гроба мстить, и до последней капли

Я выпью кровь убийцы… Бедный брат!

Ты юный пал, душой и станом красный,

И не в бою померкнул взор твой ясный!

❉❉❉❉

Но мне твоим не верится словам.

Скорее все, чем дети Ростислава…

Не верю!» — «Я напомню, Святополк:

Ты требовал от них главы Нерядца?» —

«Я требовал, и был бы выдан он,

Но он бежал». — «Живёт он в Теребовле». —

«Как? Василько… убийцу… в свой удел…

Не принял, нет! не он его призрел…

❉❉❉❉

Холодный пот с раздумья проступает;

Скажи мне, князь, ужели Василъко?

Пусть Володарь, умерший брат их Рюрик —

Но тот ли, кто и славим и любим…» —

«Он черни льстит на вече, а дружина

За то его возносит до небес,

Что, с юных лет её послушный кличу,

Водил её успешно на добычу.

❉❉❉❉

Да что народ! пусть славит он его;

Из гроба нам не вызвать Ярополка».

И взорами впился в его чело:

Он жадно зрел, как дума тяжелела.

В помост глаза уставя, Святополк

Безмолвен был. Он шевелил устами;

От смутных дум горела голова,

Но на устах не строились слова.

❉❉❉❉

По гриднице поспешными шагами

Прошёл. «Меня сомненье тяготит;

Где нищий?» — «Князь, ты нищему доверишь?

Ему ли знать, он тёмный человек». —

«А ты, Давид, как знаешь?» — «Я? От многих…

От Туряка… но вспомни, Святополк,

Мы поклялись пред всеми, на налое,

Блюсти любовь и Русь хранить в покое.

❉❉❉❉

И первый ты! Забудь же месть свою». —

«Мне брат, мне кровь его дороже мира.

Не буду я покоен… не могу

Покойным быть, пока я не открою

Всей тайны. Не томи: скажи мне всё…

Нет! ты не любишь брата… Из могилы

н молит! к нам возносит скорбный глас:

На брань, Давид, на месть зовёт он нас.

❉❉❉❉

Он предо мной стоял окровавленный.

Ты побледнел, Давид? ты сам в лице

От жалости и гнева изменился.

лянись же, дай обет, что будешь мстить

Как друг, как брат!» — «Я помню Ярополка!

А на душу греха я не приму;

Не навлеку на имя укоризны,

Что первый я нарушил мир отчизны».

❉❉❉❉

«Так вот, Давид, твоя любовь ко мне?» —

«Поверь мне, что я предан всей душою

Тебе, мой брат старейший, но как друг

Не растравлю твоей сердечной язвы.

И так сказался лишнее». — «Постой!

Иди! Ты стал душою слаб». И долго

Ходил один по гриднице пустой

То быстрою, то медленной стопой.

❉❉❉❉

Луна взошла на вышину лазури

И сыплет свет с безоблачных небес

И на венцы Софии величавой,

И на святой Печерский монастырь.

Главы церквей, как звезды, отделились

Светлея от серебряных лучей,

И Спасу в честь их сонм блистает звёздный

Как и небес сверкающие бездны.

❉❉❉❉

Престольный град, по шумном торжестве

Покоится, как море после бури.

Задумчив Днепр; едва струится он;

В его волнах не плещутся русалки

И песней заунывных не поют;

«Их древние приюты опустели,

И крест святой из ясно-синих вод

Изгнал навек подводный хоровод.

❉❉❉❉

Уже луна сребристее мерцает,

И сумраки спустилися на Днепр,

Прозрачное накинув покрывало

На горы и на сонный Киев-град.

Недвижим он! И только где Владимир

Крещенья свет излил на свой народ,

Во мраке чёлн, мелькая под горою,

Колышется, лелеемый волною.

❉❉❉❉

Но кто стоит, опершись на весло?

С челна глядит он на высокий берег;

Как тень, другой спустился. В зыбкий челн

Едва ступил: «Узнал ли ты, где нищий?» —

«Я с пиршества княжова шёл за ним,

Над ним дышал, но во вратах, внезапно

Отброшенный стремлением толпы,

Уже с трудом следил его стопы.

❉❉❉❉

Он скрылся. Я искал ещё глазами,

Куда он путь направил; но в толпе

Пестреющей и странников и нищих

Не распознал я рубища его.

Рассыпались полунагие гости,

Остался я один. Но будь храним

Он ведьмами, в вертепах под землёю,

Я всё его пристанище открою».

❉❉❉❉

Сказал, и чёлн он оттолкнул веслом;

Ударил им по влаге; отскочило

Оно от волн и с плеском пало вновь.

Чёлн вышел из-под тени гор прибрежных —

Блеснув, струя змеёю развилась,

Дошла до пол-Днепра, и по теченью

Чуть зыблемых, объятых негой волн

Она, светясь, следила лёгкий чёлн.

❉❉❉❉

Без вёсел он спускался. Днепр покойно

Качал его, как старец колыбель.

«Ты слышишь ли, Туряк? звучнее пенье.

Ударь веслом». Протяжно голоса

Исходят из обители Печерской:

В ней луч блеснул; незримая рука

По храму цепь златую протянула,

И полон Днепр молитвенного гула.

❉❉❉❉

«Мне тяжело, Туряк!» — «Вернёмся, князь». —

«Нет, всё равно: я Спасу неугоден.

В обители ещё я утром был;

Давал обет ему придел воздвигнуть;

Что ж отвечал мне схимник Иоанн? —

Лежит ли грех на сердце, — покаянье,

А не сребром обложенный придел

Омоет дух твой от греховных дел». —

❉❉❉❉

«Всё мало для монахов! Им хотелось

В твоё княжое сердце заглянуть». —

«От схимника я к вещуну поехал,

Но отложил до ночи. Чернецы

Всё видят, знают: разгласят в народе,

Что жертву жгу богам моих отцов…

Как будто и грешно пред небесами

Сегодня знать, что завтра будет с нами

❉❉❉❉

Но будет ли он завтра?.» — «Едет он» —

«Но едет ли на Киев?» — «От Кульмея

Что мне кудесник передал вчера,

Тебе пересказал я, князь, и время

Прибыть ему». — «Презрительный певец

Едва из рук добычи не исторгнул.

Как он метал бесстыдно на меня

Свой мрачный взгляд, исполненный огня!

❉❉❉❉

Мне чудилось, что весь народ, все очи

В меня впились!» — «Тут был я, государь,

Я замечал за всеми: на Бояна

Глядел весь мир и взоров не сводил». —

«Я знаю сам, мне только показалось,

Но если б я негласно мог певца…» —

«Чтоб проводить его на новоселье,

Что думать тут? лишь слово, князь, да зелье…» —

❉❉❉❉

«Молчи, Туряк, ты изверг». — «Государь!

Я за тебя готов в огонь и в волны,

И в самый ад». — «Но что бы он ни пел,

Он повод дал к тому, чего я жаждал,

Туряк! Теперь направлен Святополк.

Он позовёт тебя, будь скуп на слово —

Я собственной предал его борьбе,

И пламя он раздует сам в себе».

❉❉❉❉

«Попал ли зверь, пусть он в тенетах бьётся,

Лишь только бы тенет не разорвал». —

«В нужде шепни два слова о Кульмее…

Но если нищий раз ещё придёт? —

Два ловчие вблизи двора княжова,

Твои бояре, Лазарь и Василь,

Ждут недруга, и да исхода ночи

Блюдут вокруг недремлющие очи». —

❉❉❉❉

«Но если кто увидит слуг моих?

Молва — огонь, чуть вспыхнет, всё обхватит.

Как медлит он! Дождусь ли? Червь забот

Меня томит, как огненная жажда;

Но как свершим, то отдохнем душой:

Наказанный — пред чернию виновен!..

И в пропасти померкнет без следа

С высот небес упавшая звезда.

❉❉❉❉

Что, друг, успех?» — «Всё в мире, князь, гаданья,

Хоть иноки считают их за грех.

Но жрец теперь нам тайну разгадает.

Мы Выдубич минули». Вправо челн

Направил он. — «Но что за визг и вопли?»

Спросил Давид. — «Недаром, государь,

Ведется слух давно про эту гору.

Что не тиха в полуночную пору».

❉❉❉❉

Ещё взмахнул он вёслами. «Туряк!

Закинь багор!» — и, чёлн причалив, оба

Взбираются по крутизне горы;

И, слева обогнув её вершину,

В ущелье, по уступу, где земля

Обрушилась и поросла кустами,

Сокрылись. Там за камнем тесный ход

В пещеры вёл под лоно самых вод.

❉❉❉❉

Подземный путь во все концы ветвится,

Сто отзывов в ответ на каждый звук

Грохочет в нем: то своды захохочут,

То всплещут, то завоют. Ведьма путь

Перебежала, громко засвистала,

За свистом свист раздался ей вослед.

«Где путь? земля колеблется под нами.

И я во тьме теряюся очами.

❉❉❉❉

Куда ступить?» — «Всё ниже, князь». Блеснул

Им в очи яркий светоч — и не дева

Явилась, не земная красота,

Но с небом ад слилися в обольщенье,

В грозу очей и прелесть гневных уст.

В руке был меч, в другой — пылавший светоч.

И взор блуждал, как слово на устах-

Безумный взор в пленительных очах.

❉❉❉❉

Бледна — и грудь под русыми волнами,

Как лёгкий пламень в трепетной руке,

То падала, то воздымалась снова,

Дыханье прерывалось, и уста,

Когда искали звуков, то привычной

Улыбкою, казалось, расцветут.

«Пришельцы!» — и промчалось слово гнева,

Как первый звук волшебного напева.

❉❉❉❉

«Ответ! ответ! потушен ли огонь?» —

«Неугасим», — ответствовал боярин,

И повторил Давид: «Неугасим!» —

«Над сим мечом заветным наших предков

Клянитесь век блюсти святыню тайн!» —

«Клянёмся!» — «Если тайну разрешите,

Испепелит вас пламя по частям,

И вихри вас развеют по полям». —

❉❉❉❉

«Клянёмся!» — Своды клятвы повторили.

Им усмехнулась чудная жена

И, будто не ступая, побежала.

За нею пламя, как светила хвост,

Летело вниз, потухло в легком беге,

И путников объемлет прежний мрак.

Над их челом пронесся звонкий хохот

И вновь кругом звучит стогульный грохот

❉❉❉❉

И вдоль пути глухие голоса

Из стен пещерных им шептали в уши:

«Храните тайну: если враг про нас

Узнает, мы и сёстры обернемся

В станицу птиц ночных и на куски

Когтями растерзаем ваше тело,

И воскресим, и растерзаем вновь,

И высосем предательскую кровь.

❉❉❉❉

Клянитесь же и в третий раз!» — «Клянемся!»

Внезапно дверь отверзлась — понеслись

Стремительно навстречу тучи дыма;

Сквозь облако вертеп, как смутный сон,

Открылся: семь кумиров, огнь пред ними,

Кругом богов кружилась цепь старух,

И вкруг неё с весёлостью безумной

Цепь юных дев мелькала в пляске шумной.

❉❉❉❉

Незримый хор при заклинаньях пел:

«Перун ли в тучах на крылах Стрибога

Промчится, вслед по радуге сойдут

Белее, бог стад, Купала-плодоносец,

Калядо с миром, Ладо — бог любви,

А где любовь, там благ податель — Даж-бог».

Но смолкнул хор. При входе двух гостей

Распались звенья пляшущих цепей.

❉❉❉❉

Жрец

❉❉❉❉

Добрые гости!

❉❉❉❉

Хор

❉❉❉❉

? Добрые гости!

Ведьмы, русалки! снова двойною

Цепью скачите. Вечно меняясь —

Юность и старость, лето — зима

Пляшут, летят двойной вереницей

Вкруг неизменных вечных богов.

Снова летите птица за птицей,

Шумно кружась двойной вереницей!

❉❉❉❉

Жрец Перунов

❉❉❉❉

Кружитесь вкруг вечно живого костра

? И пойте вечное проклятье!

Низринут небесный в пучину Днепра —

? Проклятье, вечное проклятье!

❉❉❉❉

Все

❉❉❉❉

? Проклятье! Вечное проклятье!

❉❉❉❉

Незримый хор

❉❉❉❉

Горят, гремят небесные проклятья.

Божественный в седую бездну пал,

Но верный Днепр принял его в объятья

И влажными устами лобызал

? Главу стопы его святые;

? И перед тем, кто вержет гром,

? Покорно волны вековые

? Поникли трепетным челом.

❉❉❉❉

Перунов жрец

❉❉❉❉

Костёр, разметанный врагами,

Пылает снова перед ним!

Пусть тушат хладными устами, —

Священный огнь неугасим!

❉❉❉❉

Все

❉❉❉❉

Священный огнь неугасим.

❉❉❉❉

Верховный жрец

❉❉❉❉

Перун! Твой огнь, сокрытый под землёю,

Из недр её пылающей рекою

? На град преступный потечет,

И пепел стен, и прах неверных братий,

Постигнутых стрелой твоих проклятий,

? Как жертву, небу вознесет.

❉❉❉❉

Хор жрецов

❉❉❉❉

Грудных младенцев, непричастных

? Греху отцов,

Несите, ведьмы и русалки,

? Пред лик богов!

Мы на костре сожжём начатки

? От их волос,

Чтоб сын славян богам славянским

? Во славу рос.

❉❉❉❉

Три ведьмы

❉❉❉❉

Мы змеею зашипели

И как вихорь понеслись;

И визгом в теремы влетели,

И детей из колыбели

Мы схватили и взвились.

❉❉❉❉

Все ведьмы

❉❉❉❉

Цепки у ведьмы медвежии лапы,

? Легок наш конь-помело,

Свищем и скачем, пока на востоке

? Не рассвело.

❉❉❉❉

Русалки

❉❉❉❉

? Неслышной стопою

? Касаясь земли,

? Мы руку с рукою,

? Как ветви, сплели.

? Мы песнь напевали

? И в лунных лучах,

? Как тени, мелькали

? На Лысых горах.

? Мы дев заманили

? На песенный глас.

? Вкруг липы водили,

? И с каждой из нас,

? Смеясь, целовались

? Они сквозь венок

? И с нами сплетались

? В русальный кружок.

? Вот сходим. Как птицы,

? Поём и летим;

? Со смехом в светлицы

? Порхнём к молодым;

? То шёпотом сладко

? Над люлькой поём,

? Поём — и украдкой

? Дитя унесем.

❉❉❉❉

Верховный жрец

❉❉❉❉

Святых постриг совершены обряды,

И семь славян богам посвящены!

Да будут их младенческие сны

Исполнены божественной отрады.

Пусть Ладо к ним в видении сойдёт,

Пусть им внушит к богам благоговенье —

И сладкое младенчества виденье

? Глубоко в душу западет.

❉❉❉❉

Хор жрецов

❉❉❉❉

И пусть с колыбели сердце их дышит

Любовью к богам славянских племён,

Пусть каждый младенец имя услышит,

Святейшее всех небесных имён.

❉❉❉❉

Верховный жрец

❉❉❉❉

Есть небеса над небесами

Превыше молний и громов;

Есть звёздный терем над звёздами!

И ни единый из богов

Не преступал его порога.

Судьба! — при имени святом

Во прах поникните челом!

Сама судьба есть мысль Белбога!

❉❉❉❉

Все жрецы

❉❉❉❉

? Обряд свершен.

❉❉❉❉

Верховный жрец

❉❉❉❉

? Теперь распадитесь

? Все звенья цепей:

? Два гостя, ступите

? Пред жертвенный огнь.

? Вопрос ваш я знаю,

? И дам я ответ…

? Русалки и ведьмы!

? По дебрям, горам

? Вы скачете ночью

? Вкруг киевских стен.

? Кто прибыл? Кто прибыл?

❉❉❉❉

Русалки

❉❉❉❉

? На Рудице стан!

❉❉❉❉

Ведьмы

❉❉❉❉

? На Рудице стан!

? И чуждому богу

? В шелковом шатре

? Там молится витязь.

❉❉❉❉

Верховный жрец

❉❉❉❉

? Тот бог не спасёт!

? Запекшейся крови

? Возьмите от жертв;

? Скачите вкруг стана,

? Промчитесь грозой;

? От крови, согретой

? Дыханием уст,

? Вы бросьте три капли

? На витязя стан.

? Там враг, там гонитель

? Славянских богов.

? Русалки и ведьмы,

? По долам, по горам

? Рассейтесь, несите

? Погибель врагам.

❉❉❉❉

Рассеялись. Один верховный жрец

Остался. «Знать грядущее ли жаждешь

Иди за мной!» — Давиду он сказал.

И путников сквозь ряд богов провод

В священный сумрак тихо сходит он:

Чуть светит луч от тлеющего жара,

В крови стоит пред ними Чернобог,

И черепы повержены у ног.

❉❉❉❉

Верховный жрец на угли кинул жупел

И в синий пламень череп положил,

Он шёпотом невнятным заклинанья

Над ним читал. Вот череп почернел,

И наконец опепелились кости;

Вот жрец на них перстом следит черты:

«Внимай, Давид, благоговейным слухом:

Успех тому, кто бодр и силен духом!

❉❉❉❉

Кто чашу яда смело поднесёт

И даст врагу испить её до капли!

Тебе есть путь, но нет полупути:

От робкого и боги отлетают». —

«На всё готов, — ответствовал Давид

В смятеньи. — Я ручаюсь за начало!

Но что конец… как низкие рабы,

Мы при конце зависим от судьбы».

❉❉❉❉

«В свидетели приемлю Чернобога,

Давид! черты по черепу легли

Во знаменье желанного успеха;

Но вспомни: не пришлец из чуждых стран,

Но бог родной успех тебе дарует,

Но бог славян, его ж отвергла Русь,

Затем, чтоб нам, питомцам бранной славы,

Бессильный грек, наш данник, дал уставы;

❉❉❉❉

Признай, люби отеческих богов:

Клянись!» — Давид невольно поднял руку,

Но, как свинец, отяжелела длань

И на плечо боярина упала;

Туряк взглянул с усмешкой на него.

«Ужель тебя христьянский рай чарует? —

Воскликнул жрец. — Но там, средь чернецов,

Ты будешь сир и чужд своих отцов.

❉❉❉❉

Закон христьян не доблесть, а смиренье.

Уже народ женоподобен стал,

И прежде всех сам древний князь Владимир,

Вот первый бич. Ещё иной грозит!

С зари восходят тучи! Обратитесь!

Уже кует оковы гневный бог

И превратит всю Русь с её князьями

В развалины, сцеплённые бичами».

❉❉❉❉

Нравится

Оцени
стих: