К поэту-математику

Скажи мне, Финиас любезный!

В какие веки неизвестны

Скажи, не вечно ли она

Жила не с нею, одиноко,

И, в телескоп вперяя око,

Небесный измеряла свод

И звезд блестящих быстрый ход?

Какими же, мой друг! судьбами

Ты математик и поэт?

Играешь громкими струнами,

И вдруг, остановя полет,

Сидишь над грифельной доскою,

Поддерживая лоб рукою,

И пишешь с цифрами ноли,

Проводишь длинну апофему,

Доказываешь теорему,

Тупые, острые углы?

Возможно ли, чтобы девица,

Как лебедь статна, белолица,

Пленилась модником седым,

И нежною рукой своею

Его бы обнимала шею,

В любви жила счастливо с ним?

Скажи, как может восхищенье,

Души чувствительной стремленье,

Тебя с мечтами посещать?

Как пишешь громкие ты оды

И за пределами природы

Миры стремишься населять

Людьми, которы неподвластны

Ни злу, ни здешним суетам,

У них в сердцах — любови храм,

Они — все юны, все прекрасны

И улыбаются векам,

Летящим быстрою стрелою

С неумолимою косою?

В восторге говорит поэт,

Любовь Алине изъясняя:

«Небесной красотой сияя,

Ты солнца омрачаешь свет!

Твои блестящи, черны очи,

Как светлый месяц зимней ночи,

Кидают огнь из-под бровей!»

Но математик важно ей

Все опровергнет, все докажет,

Определит и солнца свет,

И действие лучей покажет

Чрез преломленье на предмет;

Но, верно, утаит, что взоры

Прелестной, райской красоты

Воспламеняют камни, горы

И в сердце сладки льют мечты.

Дерзнешь ли, о мой друг любезный!

Перед натурой токи слезны

Пролив стремится к ней душой?

На небесах твой путь опасный

Препнут и Лев, и Змей ужасный,

И лютый тур поднимет вой!

Через линейки, микроскопы,

Шагать устанешь, милый друг,

И выспренний оставишь круг!

Оставишь… и на табурете

В своем укромном кабинете

Зачнешь считать, чертить, марать —

И музу в помощь призывать!

И вот чрез множество мгновений

Твои слова от сотрясений

К ее престолу долетят.

На острый нос очки надвиня,

Берет орудия богиня,

Межует облаков квадрат.

Большие блоки с небесами

Соединяются гвоздями

И под веревкою скрыпят.

И загремела цепь железна;

Открылась музе поднебесна

И место, где витаешь ты.

И Герой облако влечется

И ветерком туда-сюда,

Колеблясь в бок, в другой, несется,

На твой спускаясь кабинет.

Вот бледный и дрожащий свет

Вдруг осенил твою обитель!

Небес веселых мрачный житель

Является перед тобой.

«Стремись, мой сын, стремись за мной, —

Богиня с важностью вещает, —

Уже бессмертие тебе

Венцы лавровые сплетает!

Достигни славы в тишине!

С Невтоном испытуй природу,

С Бланшаром по небесну своду

Как дерзостный орел летай!

Бесстрашно измеряй пучину,

Скажи всем действиям причину

И новы звезды открывай!»

И се раскрылся пред тобою

Промчавшихся веков завес,

И зришь: в священный темный лес

Идут ученые толпою.

Кружась на ветреных крылах,

Волнится перед ними прах —

И рвет их толстые творенья.

Что делать, — плачут, да идут.

И средь такого треволненья

Одни — за алгеброй бегут,

Те — геометрию хватают,

Иль, руки опустя, рыдают.

Не досягаемый никем,

Между кремнистыми скалами

За Стикса мрачными брегами

Главу возносит, как илем,

Престол богини измеренья,

И Крон не сыплет разрушенья

На хладны мраморны столбы!

Отсель богиня взор кидает

На многочисленны толпы.[1]

Не многих слушает мольбы,

Не многих лаврами венчает.

Но грянет по струнам поэт

И лишь богиню призовет —

При звуке сладостныя лиры

Впрягутся в облако зефиры,

Крылами дружно размахнут,

Помчатся с Пинда, понесут, —

И вот в зефирном одеяньи,

Певец! она перед тобой

В венце, в божественном сияньи,

Пленяющая красотой!

И ты падешь в благоговеньи

Перед подругою твоей!

Гремишь струнами в восхищеньи,

И ты — могучий чародей!

Не воздух на небе сгущенный,

Спираяся между собой,

Перуны шлет из тучи темной

И проливает дождь рекой, —

То гневный Зевс водоточивый

На смертный род, всегда кичливый,

Льет воды и перун десной

Кидает на полки строптивы.

И не роса на дол падет,

Цветы душисты освежая, —

Аврора, урну обнимая,

Над прахом сына слезы льет.

Не воздух, звуком сотрясенный,

К лесам относит голос твой, —

Ах, нет! под тению священной,

Пленясь Нарцизовой красой,

Несчастна Нимфа воздыхает

И грусть с тобою разделяет.

Не солнце, рассевая тень,

На землю сводит ясный день, —

То Феб прекрасный, сановитый,

Лучами светлыми п

овитый,

Удерживая бег коней,

У коих пламя из ноздрей,

Летит в блестящей колеснице,

Последуя младой деннице.

Так славный Боало певал,

Бросая огнь от громкой лиры;

Порок бледнел и трепетал,

Внимая грозный глас сатиры.

Мессии избранный певец!

Ты арфою пленял вселенну;

Тебе, хвалой превознесенну,

Омиры отдают венец.

Пиндара, Флакка победитель,

Небесых песней похититель,

Державин россов восхищал!

Под дланью трепетали струны,

На сильных он метал перуны —

И добродетель прославлял.

И здесь, когда на вражьи строи

Летели русские герои,

Спасая веру и царя,

Любовью к родине горя.

В доспехах бранных, под шатрами,

Жуковский дивными струнами

Мечи ко мщенью извлекал,

И враг от сих мечей упал.

Но ты сравняешься ли с ними,

Когда, то музами водимый,

То математикой своей,

Со всеми разною стезей

Идешь на высоты Парнаса

И ловишь сов или Пегаса?

Измерь способности свои;

Иль время провождай с доскою

И треугольники пиши,

Иль нежною своей игрою

Укрась друзей приятный хор,

Сзывая пиэрид собор.

❉❉❉❉