В пастеризованном двадцать втором столетии

В пастеризованном

двадцать втором столетии

оружие делают с защитой от детей, как пилюли.

Чтобы, значит, не погибали дети,

когда в душистом мирном июле,

свежайшем мирном апреле или там октябре

пытаются разобрать снаряд, дремавший на пустыре.

❉❉❉❉

Я рою, в грязи по локоть,

ругаюсь на холод сучий.

Я лучший сапёр в стране,

хотя мне почти тридцать пять.

Меня всегда вызывают, если тяжелый случай.

Я лихо вскрываю мину, она начинает бренчать

короткий отрывок из смутно знакомого вальса.

Я снова не подорвался.

А взрослый бы подорвался.

❉❉❉❉

Жмут ладони,

киваю, но чую — сорванцы внутри нарезвились.

Что-то сместилось, пора убираться из авангарда.

Завтра я встречу тебя,

моя радость, моя уязвимость.

И после меня распознает даже петарда,

брошенная под ноги детьми,

играющими во дворе

в солнечном мирном мае

или там декабре.

❉❉❉❉