В зимний вечер

В тайге, в болотах, вдалеке,  
На голубой Амгунь-реке  
Поселок Керби мирно спит,  
Сугробы месяц серебрит.  
Скажи: давно ли вся страна  
Узнала эти имена?  
Ту осень не забудем мы.  
Туман. Предчувствие зимы.  
И первых заморозков лед  
И утром проводы в полет  
Троих отважных дочерей  
Великой родины моей.  
Мы будем помнить эти дни,  
Когда не знали мы о них,  
И плыл на розыски в полет  
За самолетом самолет.  
И жгли костры плотовщики  
На берегах Амгунь-реки,  
И шел в обход охотник тот,  
Что векшу в глаз дробинкой бьет.  
Тайга… Лишайники… Вода…  
Но все в порядке. Ведь когда  
Сто семьдесят мильонов их,  
Друзей и родичей твоих, —  
Они обшарят там и тут  
Всю землю и тебя найдут!  
В свинцовых глазках пряча злость,  
К ним шел медведь — незваный гость,  
Лишь три патрона в кобуре,  
И что за вкус в сырой коре?  
Замел полянку ту снежок,  
Куда Раскова свой прыжок  
Направила. Ольшаник тот,  
Где Осипенко самолет  
Остановила, нынче тут  
Мороз. Потрескивает куст.  
Кругом болото разлилось.  
Тут бурый мишка, частый гость,  
Разрыв сердито мерзлый мох,  
Находит… меховой сапог.  
Мы вспоминаем их полет,  
А Гризодубова поет  
Под лампой светлою в тени:  
— Вздохни, Соколик, и засни!  
Спит вся Москва. И вдалеке,  
На голубой Амгунь-реке,  
Поселок Керби мирно спит,  
Сугробы месяц серебрит…  

❉❉❉❉

1938  

❉❉❉❉