Леконт де Лиль. Смерть Сигурда

Сигурда больше нет, Сигурда покрывает

От ног до головы из шерсти тяжкий плат,

И хладен исполин среди своих палат,

Но кровь горячая палаты заливает.

❉❉❉❉

И тут же, на земле, подруги трех царей:

И безутешная вдова его Гудруна,

И с пленною женой кочующего гунна

Царица дряхлая норманских рыбарей.

❉❉❉❉

И, к телу хладному героя припадая,

Осиротевшие мятутся и вопят,

Но сух и воспален Брингильды тяжкий взгляд,

И на мятущихся глядит она, немая.

❉❉❉❉

Вот косы черные на плечи отвела

Герборга пленная, и молвит: «О царица,

Горька печаль твоя, но с нашей не сравнится:

Еще ребенком я измучена была…

❉❉❉❉

Огни костров лицо мое лизали,

И трупы братние у вражеских стремян

При мне кровавый след вели среди полян,

А свевы черепа их к седлам привязали.

❉❉❉❉

Рабыней горькою я шесть ужасных лет

У свева чистила кровавые доспехи:

На мне горят еще господские утехи —

Рубцы его кнута и цепи подлый след».

❉❉❉❉

Герборга кончила. И слышен плач норманки:

«Увы! тоска моя больней твоих оков…

Нет, не узреть очам норманских берегов,

Чужбина горькая пожрет мои останки.

❉❉❉❉

Давно ли сыновей шум моря веселил…

Чуть закипит прибой, как ветер, встрепенутся,

Но кос моих седых уста их не коснутся,

И моет трупы их морей соленый ил…

❉❉❉❉

О жены! Я стара, а в ком моя опора?

В дугу свело меня и ропот сердца стих…

И внуки нежные — мозг из костей моих —

Не усладят — увы — слабеющего взора»…

❉❉❉❉

Умолкла старая. И властною рукой

Брингильда тяжкий плат с почившего срывает.

И десять уст она багровых открывает

И стана гордого чарующий покой.

❉❉❉❉

Пускай насытят взор тоскующей царицы

Те десять пылких ран, те жаркие пути,

Которыми душе Сигурдовой уйти

Судил кинжал его сокрытого убийцы.

❉❉❉❉

И, трижды возопив, усопшего зовет

Гудруна: «Горе мне, — взывает, — бесталанной,

Возьми меня с собой в могилу, мой желанный,

Тебя ли, голубь мой, любовь переживет?

❉❉❉❉

Когда на брачный пир, стыдливую, в уборе

Из камней радужных Гудруну привели,

Какой безумный день мы вместе провели…

Смеясь, твердила я: «О! с ним не страшно горе!»

❉❉❉❉

Был долог дивный день, но вечер не погас —

Вернулся бранный конь — измученный и в мыле,

Слоями кровь и грязь бока ему покрыли,

И слезы падали из помутневших глаз.

❉❉❉❉

А я ему: «Скажи, зачем один из сечи

Ушел, без короля?» Но грузно он упал

И спутанным хвостом печально замахал,

И стон почудился тогда мне человечий.

❉❉❉❉

Но Гаген подошел, с усмешкой говоря:

— «Царица, ворон твой, с орлом когда-то схожий,

Тебе прийти велел на горестное ложе,

Где волки лижут кровь убитого царя».

❉❉❉❉

— «О будь же проклят ты! И, если уцелею,

Ты мне преступною заплатишь головой…

А вы, безумные, покиньте тяжкий вой,

Что значит ваша скорбь пред мукою моею?»

❉❉❉❉

Но в гневе крикнула Брингильда: «Все молчать!

Чего вы хнычете, болтливые созданья?

Когда бы волю я дала теперь рыданью,

Как мыши за стеной, вы стали бы пищать…

❉❉❉❉

Гудруна! К королю терзалась я любовью,

Но только ты ему казалась хороша,

И злобою с тех пор горит во мне душа,

И десять ран ее залить не могут кровью…

❉❉❉❉

Убить разлучницу я не жалела — знай!

Но он бы плакать стал над мертвою подругой.

Так лучше: будь теперь покинутой супругой,

Терзайся, но живи, старей и проклинай!»

❉❉❉❉

Тут из-под платья нож Брингильда вынимает,

Немых от ужаса расталкивает жен,

И десять раз клинок ей в горло погружен,

На франка падает она и — умирает.

❉❉❉❉