Умирающий тасс

Какое торжество готовит древний Рим?  
Куда текут народа шумны волны?  
К чему сих аромат и мирры сладкий дым.  
Душистых трав кругом кошницы полны?  
До Капитолия от Тиоровых валов,  
Над стогнами всемирныя столицы,  
К чему раскинуты средь лавров и цветов  
Бесценные ковры и багряницы?  
К чему сей шум? к чему тимпанов звук и гром?  
Веселья он или победы вестник?  
Почто с хоругвией течет в молитвы дом  
Под митрою апостолов наместник?  
Кому в руке его сей зыблется венец,  
Бесценный дар признательного Рима;  
Кому триумф? — Тебе, божественный певец!  
Тебе сей gap… певец Ерусалима!  

❉❉❉❉

И шум веселия достиг до кельи той,  
Где борется с кончиною Торквато,  
Где над божественной страдальца головой  
Дух смерти носится крылатой.  
Ни слезы дружества, ни иноков мольбы,  
Ни почестей столь поздние награды,—  
Ничто не укротит железныя судьбы,—  
Не знающей к великому пощады.  
Полуразрушенный, он видит грозный час.  
С веселием его благословляет,  
И, лебедь сладостный, еще в последний раз  
Он, с жизнию прощаясь, восклицает:  

❉❉❉❉

«Друзья, о! дайте мне взглянуть на пышный Рим  
Где ждет певца безвременно кладбище.  
Да встречу взорами холмы твои и дым,  
О, древнее Квиритов пепелище!  
Земля священная героев и чудес!  
Развалины и прах красноречивый!  
Лазурь и пурпуры безоблачных небес,  
Вы, тополы, вы, древние оливы,  
И ты, о, вечный Тибр, поитель всех племен,  
Засеянный костьми граждан вселенной  
Вас, вас приветствует из сих унылых стен  
Безвременной кончине обреченной!  

❉❉❉❉

Свершилось! Я стою над бездной роковой  
И не вступлю при плесках в Капитолий;  
И лавры славные над дряхлой головой  
Не усладят певца свирепой доли.  
От самой юности игралище людей,  
Младенцем был уже изгнанник;  
Под небом сладостным Италии моей  
Скитался, как бедный странник,  
Каких не испытал превратностей судеб?  
Где мой челнок волнами не носился?  

❉❉❉❉

Где успокоился? где мой насущный хлеб  
Слезами скорби не кропился?  
Соренто! Колыбель моих несчастных дней.  
Где я в ночи, как трепетный Асканий  
Отторжен был судьбой от матери моей,  
От сладостных объятий и лобзаний,—  
Ты помнишь сколько слез младенцем пролил я  
Увы! с тех пор добыча злой судьбины  
Все горести узнал, всю бедность бытия.  
Фортуною изрытые пучины  
Разверзлись подо мной, и гром не умолкал!  
Из веси в весь, из стран в страну гонимый  
Я тщетно на земли пристанища искал:  
Повсюду перст ее неотразимый!  
Повсюду молнии карающей певца!  
Ни в хижине оратая простова  
Ни под защитою Альфонсова дворца  
Ни в тишине безвестнейшего крова,  
Ни в дебрях, ни в горах не спас главы моей  
Бесславием и славой удрученной,  
Главы изгнанника, от колыбельных дней  
Карающей богине обреченной…  

❉❉❉❉

Друзья! но что мою стесняет страшно грудь?  
Что сердце так и ноет и трепещет?  
Откуда я? какой прошел ужасный путь,  
И что за мной еще во мраке блещет?  

❉❉❉❉

Ферара… Фурии… и зависти змия!..  
Куда? куда, убийцы дарованья!  
Я в пристани. Здесь Рим. Здесь братья и семья,  
Вот слезы их и сладки лобызанья…  
И в Капитолии — Виргилиев венец!  
Так, я свершил назначенное Фебом.  
От первой юности его усердный жрец,  
Под молнией, под разъяренным небом  
Я пел величие и славу прежних дней,  
И в узах я душой не изменился.  
Муз сладостный восторг не гас в душе моей.  
И Гений мой в страданьях укрепился.  
Он жил в стране чудес, у стен твоих, Сион.  
На берегах цветущих Иордана;  
Он вопрошал тебя, мутящийся Кедрон,  
Вас, мирные убежища Ливана!  
Пред ним воскресли вы, герои древних дней.  
В величии и в блеске грозной славы:  
Он зрел тебя, Готфред, владыка, вождь царей,  
Под свистом стрел спокойный, величавый:  
Тебя, младый Ринальд, кипящий, как Ахилл  
В любви, в войне счастливый победитель.  
Он зрел, как ты летал по трупам вражьих сил  
Как огнь, как смерть, как ангел-истребитель…  

❉❉❉❉

И тартар низложен сияющим крестом!  
О, доблести неслыханной примеры!  
О, наших праотцев, давно почивших сном,  
Триумф святой! победа чистой веры!  
Торквато вас исторг из пропасти времен:  
Он пел — и вы не будете забвенны,—  
Он пел: ему венец бессмертья обречен,  
Рукою Муз и славы соплетенный.  

❉❉❉❉

Но поздно! я стою над бездной роковой  
И не вступлю при плесках в Капитолий,  
И лавры славные над дряхлой головой  
Не усладят певца свирепой доли!» —  

❉❉❉❉

Умолк. Унылый огнь в очах его горел.  
Последний луч таланта пред кончиной;  
И умирающий, казалося, хотел  
У Парки взять триумфа день единой,  
Он взором всё искал Капитолийских стен,  
С усилием еще приподнимался;  
Но мукой страшною кончины изнурен,  
Недвижимый на ложе оставался.  
Светило дневное уж к западу текло  
И в зареве багряном утопало;  
Час смерти близился… и мрачное чело  
В последний раз страдальца просияло.  
С улыбкой тихою на запад он глядел…  
И, оживлен вечернею прохладой,  
Десницу к небесам внимающим воздел,  
Как праведник, с надеждой и отрадой.  
«Смотрите,— он сказал рыдающим друзьям,—  
Как царь светил на западе пылает!  
Он, он зовет меня к безоблачным странам,  
Где вечное светило засияет…  
Уж ангел предо мной, вожатай оных мест;  
Он осенил меня лазурными крылами…  
Приближте знак любви, сей таинственный крест…  
Молитеся с надеждой и слезами…  
Земное гибнет всё… и слава, и венец…  
Искусств и Муз творенья величавы,  
Но там всё вечное, как вечен сам творец,  
Податель нам венца небренной славы!  
Там всё великое, чем дух питался мой,  
Чем я дышал от самой колыбели.  
О, братья! о, друзья! не плачьте надо мной:  
Ваш друг достиг давно желанной цели.  
Отыдет с миром он и, верой укреплен,  
Мучительной кончины не приметит:  
Там, там… о, счастие!.. средь непорочных жен;  
Средь ангелов, Элеонора встретит!».  

❉❉❉❉

И с именем любви божественный погас;  
Друзья над ним в безмолвии рыдали,  
День тихо догарал… и колокола глас  
Разнес кругом по стогнам весть печали.  
«Погиб Торквато наш!— воскликнул с плачем Рим.—  
Погиб Певец, достойный лучшей доли!..»  
На утро факелов узрели мрачный дым;  
И трауром покрылся Капитолий.  

❉❉❉❉

1817  

❉❉❉❉