Семь километров северо-западнее Баин-Бурта

Семь километров северо-западнее Баин-Бурта  
И семь тысяч километров юго-восточней Москвы,  
Где вчера еще били полотняными крыльями юрты, —  
Только снег заметает обгорелые стебли травы.  
Степи настежь открыты буранам и пургам.  
Где он, войлочный город, поселок бессонных ночей,  
В честь редактора названный кем-то из нас Ортенбургом,  
Не внесенный на карты недолгий приют москвичей?  
Только круглые ямы от старых бомбежек,  
Только сломанный термос, забытый подарок жены;  
Волки нюхают термос, находят у снежных дорожек  
Пепел писем, которые здесь сожжены.  
Полотняный и войлочный, как же он сдался без бою,  
Он, так гордо, как парусник, плывший сквозь эти пески?  
Может, мы, уезжая, и город забрали с собою,  
Положили его в вещевые мешки?  
Нам труднее понять это в людных, огромных, —  
Как возьмешь их с собою — дома, магазины, огни.  
Да, и все-таки мы, уезжая, с собою берем их  
И, вернувшись, их ставим не так, как стояли они.  
Тут, в степи, это легче, тут все исчезает и тает,  
След палатки с песчаным, травой зарастающим швом,  
Может, в этом и мужество, — знать, что следы заметает,  
Что весь мир умещается в нашем мешке вещевом?  

❉❉❉❉

1939  

❉❉❉❉