Владимирская богоматерь

Не на троне — на Ее руке,  
Левой ручкой обнимая шею, —  
Взор во взор, щекой припав к щеке,  
Неотступно требует… Немею —  
Нет ни сил, ни слов на языке…  
Собранный в зверином напряженьи  
Львенок-Сфинкс к плечу ее прирос,  
К Ней прильнул и замер без движенья  
Весь — порыв и воля, и вопрос.  
А Она в тревоге и в печали  
Через зыбь грядущего глядит  
В мировые рдеющие дали,  
Где престол пожарами повит.  
И такое скорбное волненье  
В чистых девичьих чертах, что Лик  
В пламени молитвы каждый миг  
Как живой меняет выраженье.  
Кто разверз озера этих глаз?  
Не святой Лука-иконописец,  
Как поведал древний летописец,  
Не печерский темный богомаз:  
В раскаленных горнах Византии,  
В злые дни гонения икон  
Лик Ее из огненной стихии  
Был в земные краски воплощен.  
Но из всех высоких откровений,  
Явленных искусством, — он один  
Уцелел в костре самосожжений  
Посреди обломков и руин.  
От мозаик, золота, надгробий,  
От всего, чем тот кичился век, —  
Ты ушла по водам синих рек  
В Киев княжеских междуусобий.  
И с тех пор в часы народных бед  
Образ твой над Русью вознесенный  
В тьме веков указывал нам след  
И в темнице — выход потаенный.  
Ты напутствовала пред концом  
Воинов в сверканьи литургии…  
Страшная история России  
Вся прошла перед Твоим Лицом.  
Не погром ли ведая Батыев —  
Степь в огне и разоренье сел —  
Ты, покинув обреченный Киев,  
Унесла великокняжий стол.  
И ушла с Андреем в Боголюбов  
В прель и глушь Владимирских лесов  
В тесный мир сухих сосновых срубов,  
Под намет шатровых куполов.  
И когда Железный Хромец предал  
Окский край мечу и разорил,  
Кто в Москву ему прохода не дал  
И на Русь дороги заступил?  
От лесов, пустынь и побережий  
Все к Тебе на Русь молиться шли:  
Стража богатырских порубежий…  
Цепкие сбиратели земли…  
Здесь в Успенском — в сердце стен Кремлевых  
Умилясь на нежный облик Твой,  
Сколько глаз жестоких и суровых  
Увлажнялось светлою слезой!  
Простирались старцы и черницы,  
Дымные сияли алтари,  
Ниц лежали кроткие царицы,  
Преклонялись хмурые цари…  
Черной смертью и кровавой битвой  
Девичья светилась пелена,  
Что осьмивековою молитвой  
Всей Руси в веках озарена.  
И Владимирская Богоматерь  
Русь вела сквозь мерзость, кровь и срам  
На порогах киевских ладьям  
Указуя правильный фарватер.  
Но слепой народ в годину гнева  
Отдал сам ключи своих святынь,  
И ушла Предстательница-Дева  
Из своих поруганных твердынь.  
И когда кумашные помосты  
Подняли перед церквами крик, —  
Из-под риз и набожной коросты  
Ты явила подлинный свой Лик.  
Светлый Лик Премудрости-Софии,  
Заскорузлый в скаредной Москве,  
А в Грядущем — Лик самой России —  
Вопреки наветам и молве.  
Не дрожит от бронзового гуда  
Древний Кремль, и не цветут цветы:  
Нет в мирах слепительнее чуда  
Откровенья вечной красоты!  
Верный страж и ревностный блюститель  
Матушки Владимирской, — тебе —  
Два ключа: златой в Ее обитель,  
Ржавый — к нашей горестной судьбе.  
26 марта 1929  

❉❉❉❉