Иван Никитин — Уличная встреча

Словно безлюдный, спокоен весь город.

Солнце чуть видно сквозь сеть облаков,

Пусто на улице. Утренний холод

Вывел узоры на стеклах домов.

Крыши повсюду покрыты коврами

Мягкого снега; из труб там и сям

Дым подымается кверху столбами,

Вьется, редеет, подобно клочкам

Тучек прозрачных, — и вдаль улетает…

Скучная улица! Верно, народ

Здесь неохотно дворы покидает…

Вот только баба, согнувшись, несет

Гробик под мышкою… Вот и другая

Встретилась с нею, поклон отдала,

Кланяясь, молвила: «Здравствуй, родная!»

Остановилась и речь повела:

«Кому же этот гробик-то

Ты, мать моя, взяла,

Сыночек, что ли, кончился

Иль дочка умерла?»

— «Сынка, моя голубушка,

Сбираюсь хоронить;

Да вот насилу сбилася

И гробик-то купить.

А уж свечей и ладану

Не знаю где и взять…

Есть старый самоваришког.

Хочу в заклад отдать.

Муж болен. Вот три месяца

Лежит все на печи,

Просить на бедность — совестно,

Хоть голосом кричи!»

— «И, мать! и я стыдилася

Просить в твои года…

Глупа была, уж что таить,

Глупа да и горда.

Теперь привыкла, горя нет;

Придешь в знакомый дом,

Поплачешь да поклонишься,

Расскажешь обо всем:

Вдова, мол, я несчастная…

Глядишь — присесть велят,

Дадут какое платьишко

И к чаю пригласят.

Другое дело, мать моя,

Под окнами ходить, —

Вестимо, это совестно.

Уж надо нищей быть.

А примут тебя в комнате, —

Какой же тут порок?..

Tы, кажется, кручинишься,

Что помер твой сынок?»

— «Ох, я ведь с ним заботушки

Немало приняла!..

Кормить его, по немочи,

Я грудью не могла.

Поутру жидкой кашицы

Вольешь ему в рожок,

Сосет ее он, бедненький,

Да тем и сыт денек.

Тут, знаешь, у нас горенка

Зимой-то что ледник, —

Чуть сонный он размечется,

Ну и подымет крик…

И весь дрожит от холода…

Начнешь ему дышать

На красные ручонки-то,

Ну и заснет опять».

— «И плакать тебе нечего,

Что бог его прибрал…

Он, мать моя, я думаю,

Недолго прохворал?»

— «С неделю, друг мой, маялся

И не брал в рот рожка;

Бывало, только капельку

Проглотит молока.

Вчера, моя голубушка,.

Ласкаю я его,

Глядь — слезки навернулися

На глазках у негог

Как будто жизнь безгрешную

Он кинуть не хотел…

А умер тихо, бедненький,

Как свечкаа догорел!»

— «О чем же ты заплакала?

Тут воля не твоя.

И дети-то при бедности —

Железы, мать моя!

Вот у меня Аринушка

И умница была,

По бархатуt душа мояЛ

Шить золотом могла;

Бывало, 8а работою

До петухов сидит,

А мне с поклоном по людям

И выйти не велит:

«Сама уж, дескать, маменька,

Я пропитаю вас».

Работала, работала, —

Да и лишилась глаз.

Связала мои рученьки:

Ведь чахнет от тоски;

Слепа, а вяжет кое-как

Носчишки да чулки.

Чужого калача не съест,

А если и возьмет

Кусок какой от голода,

Все сердце надорвет:

И ест, и плачет глупая;

Журишь — ответа нет…

Вот каково при бедности

С детьми-то житьг мой свет!..»

— «Ох, горько, моя милая!

Растет дитя — печаль,

Умрет оно — своя ведь кровь,

Жаль, друг мо, крепко жаль!»

— «Молися богу, мать моя, —

Не надобно тужить.

Прости же, я зайду к тебе

Блинов-то закусить».

Бабы расстались. На улице снова

Пусто. Заборы и стены домов

Смотрят печально и как-то сурово.

Солнце за длинной грядой облаков

Спряталось. Небо так бледно, бесцветно,

Точно как мертвое… И облака

Так безотрадно глядят, бесприветно,

Что поневоле находит тоска…

❉❉❉❉