В одном из переулков дальних

В одном из переулков дальних  
Среди друзей своих печальных  
Поэт в подвале умирал  
И перед смертью им сказал:  

❉❉❉❉

«Как я назад тому семь лет  
Другой бедняк покинул свет,  
Таким же сокрушен недугом.  
Я был его ближайшим другом  
И братом по судьбе. Мы шли  
Одной тернистою дорогой  
И пересилить не могли  
Судьбы, равно к обоим строгой.  
Он честно истине служил,  
Он духом был смелей и чище,  
Зато и раньше проложил  
Себе дорогу на кладбище…  
А ныне очередь моя…  
Его я пережил не много;  
Я сделал мало, волей бога  
Погибла даром жизнь моя,  
Мои страданья были люты,  
Но многих был я сам виной;  
Теперь, в последние минуты,  
Хочу я долг исполнить мой,  
Хочу сказать о бедном друге  
Всё, что я видел, что я знал  
И что в мучительном недуге  
Он честным людям завещал…  

❉❉❉❉

Родился он почти плебеем  
(Что мы бесславьем разумеем,  
Что он иначе понимал).  
Его отец был лекарь жалкой,  
Он только пить любил, да палкой  
К ученью сына поощрял.  
Процесс развития — в России  
Не чуждый многим — проходя,  
Книжонки дельные, пустые  
Читало с жадностью дитя,  
Притом, как водится, украдкой…  
Тоска мечтательности сладкой  
Им овладела с малых лет…  
Какой прозаик иль поэт  
Помог душе его развиться,  
К добру и славе прилепиться —  
Не знаю я. Но в нем кипел  
Родник богатых сил природных —  
Источник мыслей благородных  
И честных, бескорыстных дел!..  

❉❉❉❉

С кончиной лекаря, на свете  
Остался он убог и мал;  
Попал в Москву, учиться стал  
В московском университете;  
Но выгнан был, не доказав  
Каких-то о рожденьи прав,  
Не удостоенный патентом,-  
И оставался целый век  
Недоучившимся студентом.  
(Один ученый человек  
Колол его неоднократно  
Таким прозванием печатно,  
Но, впрочем бог ему судья!..)  
Бедняк, терпя нужду и горе,  
В подвале жил — и начал вскоре  
Писать в журналах. Помню я:  
Писал он много… Мыслью новой,  
Стремленьем к истине суровой  
Горячий труд его дышал,-  
Его заметили… В ту пору  
Пришла охота прожектеру,  
Который барышей желал,  
Обширный основать журнал…  
Вникая в дело неглубоко,  
Искал он одного, чтоб тот,  
Кто место главное займет,  
Писал разборчиво — и срока  
В доставке своего труда  
Не нарушал бы никогда.  
Белинский как-то с ним списался  
И жить на Север перебрался…  

❉❉❉❉

Тогда всё глухо и мертво  
В литературе нашей было:  
Скончался Пушкин; без него  
Любовь к ней в публике остыла…  
В бореньи пошлых мелочей  
Она погрязнув поглупела…  
До общества, до жизни ей  
Как будто не было и дела.  
В то время как в родном краю  
Открыто зло торжествовало,  
Ему лишь „баюшки-баю“  
Литература распевала.  
Ничья могучая рука  
Ее не направляла к цели;  
Лишь два задорных поляка  
На первом плане в ней шумели.  
Уж новый гений подымал  
Тогда главу свою меж нами,  
Но он один изнемогал,  
Тесним бесстыдными врагами;  
К нему под знамя приносил  
Запас идей, надежд и сил  
Кружок еще несмелый, тесный…  
Потребность сильная была  
В могучем слове правды честной,  
В открытом обличенье зла…  

❉❉❉❉

И он пришел, плебей безвестный!..  
Не пощадил он ни льстецов,  
Ни подлецов, ни идиотов,  
Ни в маске жарких патриотов  
Благонамеренных воров!  
Он все предания проверил,  
Без ложного стыда измерил  
Всю бездну дикости и зла,  
Куда, заснув под говор лести,  
В забвеньи истины и чести,  
Отчизна бедная зашла!  
Он расточал ей укоризны  
За рабство — вековой недуг,-  
И прокричал врагом отчизны  
Его — отчизны ложный друг.  
Над ним уж тучи собирались,  
Враги шумели, ополчались.  
Но дикий вопль клеветника  
Не помешал ему пока…  
В нем силы пуще разгорались,  
И между тем как перед ним  
Его соратники редели,  
Смирялись, пятились, немели,  
Он шел один неколебим!..  

❉❉❉❉

О! сколько есть душой свободных  
Сынов у родины моей,  
Великодушных, благородных  
И неподкупно верных ей,  
Кто в человеке брата видит,  
Кто зло клеймит и ненавидит,  
Чей светел ум и ясен взгляд,  
Кому рассудок не теснят  
Преданья ржавые оковы,-  
Не все ль они признать готовы  
Его учителем своим?.  

❉❉❉❉

Судьбой и случаем храним,  
Трудился долго он — и много  
(Конечно, не без воли бога)  
Сказать полезного успел  
И может быть бы уцелел…  
Но поднялась тогда тревога  
В Париже буйном — и у нас  
По-своему отозвалась…  
Скрутили бедную цензуру —  
Послушав наконец клевет,  
И разбирать литературу  
Созвали целый комитет.  
По счастью, в нем сидели люди  
Честней, чем был из них один,  
Фанатик ярый Бутурлин,  
Который, не жалея груди,  
Беснуясь, повторял одно:  
»Закройте университеты,  
И будет зло пресечено!..\»  
(О муж бессмертный! не воспеты  
Еще никем твои слова,  
Но твердо помнит их молва!  
Пусть червь тебя могильный гложет,  
Но сей совет тебе поможет  
В потомство перейти верней,  
Чем том истории твоей…)  

❉❉❉❉

Почти полгода нас судили,  
Читали, справки наводили —  
И не остался прав никто…  
Как быть! спасибо и за то,  
Что не был суд бесчеловечен…  
Настала грустная пора,  
И честный сеятель Добра  
Как враг отчизны был отмечен;  
За ним следили, и тюрьму  
Враги пророчили ему…  
Но тут услужливо могила  
Ему объятья растворила:  
Замучен жизнью трудовой  
И постоянной нищетой,  
Он умер… Помянуть печатно  
Его не смели… Так о нем  
Слабеет память с каждым днем  
И скоро сгибнет невозвратно!..\»  

❉❉❉❉

Поэт умолк. А через день  
Скончался он. Друзья сложились  
И над усопшим согласились  
Поставить памятник, но лень  
Исполнить помешала вскоре  
Благое дело, а потом  
Могила заросла кругом:  
Не сыщешь… Не велико горе!  
Живой печется о живом,  
А мертвый спи глубоким сном…  

❉❉❉❉

Первая половина 1855  

❉❉❉❉