Отступнице

_(Посвящено гр. Р[остопчино]й)

❉❉❉❉

Теперь идет существованье  
С однообразием водны…  
Но миг случайный, намеканье —  
И будит вновь воспоминанье  
Давно утраченные сны.  
Так звук внезапный, воскрешает  
Всю песнь забытую — и вот  
Знакомый голос оживает,  
Знакомый образ восстает;  
Из-за туманов ночи мрачной  
Восходит жизнь прошедших лет,  
Облечена в полупрозрачный,  
Полузадумчивый рассвет.  
Все это только род вступленья,  
Чтобы сказать, что как-то раз,  
Тревожа тени из забвенья,  
Случайно вспомнил я о вас,  
Воскресло в памяти унылой  
То время светлое, когда  
Вы жили барышнею милой  
В Москве, у Чистого пруда.  
Мы были в той поре счастливой,  
Где юность началась едва,  
И жизнь нова, и сердце живо,  
И вера в будущность жива.  
Двором широким проезжая,  
К крыльцу невольно торопясь,  
Скакал, бывало, я, мечтая —  
Увижу ль вас, увижу ль вас!  
Я помню (годы миновали!),  
Вы были чудно хороши,  
Черты лица у вас дышали  
Всей юной прелестью души.  
В те дни, когда неугомонно  
Искало сердце жарких слов,  
Вы мне вручили благосклонно  
Тетрадь заветную стихов.  
Не помню — слог стихотворений  
Хорош ли, не хорош ли был,  
Но их свободы гордый гений  
Своим наитьем освятил.  
С порывом страстного участья  
Вы пели вольность и слезой  
Почтили жертвы самовластья,  
Их прах казненный, но святой.  
Листы тетради той заветной  
Я перечитывал не раз,  
И снился мне ваш лик приветный,  
И блеск, и живость черных глаз.  
Промчалась, полная невзгоды,  
От вас далеко жизнь моя;  
Ваш милый образ в эти годы  
Как бы в тумане помнил я.  
И как-то случай свел нас снова  
В поре печальной зрелых лет —  
Уже хотел я молвить слово,  
Сказать вам дружеский привет;  
Но вы какому-то французу  
Свободу поносили вслух  
И русскую хвалили музу  
За подлый склад, за рабский дух,  
Меня тогда вы не узнали,  
И я был рад: я увидал,  
Как низко вы душою пали,  
И вас глубоко презирал.  
Скажите — в этот вечер скучный,  
Когда вернулись вы домой,  
Ужель могли вы равнодушно  
На ложе сна найти покой?  
В тиши угрюмой ночь глухая,  
Тоску и ужас навевая,  
Вам не шептала ли укор,  
Что вы отступница святыни,  
Что вы с корыстию рабыни  
Свой голос продали за вздор?.  
Мне жалко вас. С иною дамой  
Я расквитался б эпиграммой,—  
Но перед вами смех молчит,  
И грозно речь моя звучит:  
Покайтесь грешными устами,  
Покайтесь искренно, тепло,  
Покайтесь с горькими слезами,  
Покуда время не ушло!  
Просите доблестно прощенья  
В измене ветреной своей —  
У молодого поколенья,  
У всех порядочных людей.  
Давно расстроенную лиру  
Наладьте вновь на чистый строй;  
Покайтесь,— вам, быть может, миру  
Сказать удастся стих иной,—  
Не тот напыщенный, жеманный,  
Где дышит холод, веет тьма,  
Где все для сердца чужестранно  
И нестерпимо для ума;  
Но тот, который, слух лаская,  
Звучал вам в трепетной тиши  
В те дни, когда вы, расцветая,  
Так были чудно хороши.  
Не бойтесь снять с себя личину  
И обвинить себя самих:  
Христос Марию Магдалину  
Поставил выше всех святых!  
И нет стыда просить прощенья,  
И сердцу сладостно прощать…  
И даже я на примиренье  
Готов по правде вам сказать —  
И слов моих тем не ослаблю:  
Я б и Клейнмихелю простил,  
Когда б он девственную саблю  
За бескорыстность обнажил.  

❉❉❉❉

1857  

❉❉❉❉