Котел

Есть дьявольский котел, известный всей вселенной

Под кличкою Париж; в нем прозябает, пленный,

Дух пота и паров, как в каменном мешке;

Ведут булыжники гигантские к реке,

И, трижды стянутый водой землисто-гнойной,

Чудовищный вулкан, чей кратер беспокойный

Угрюмо курится, — утроба, чей удел —

Служить помойкою для жульнических дел,

Копить их и потом, внезапно извергая,

Мир грязью затоплять — от края и до края.

❉❉❉❉

Там, в этом омуте, израненной пятой

Ступает в редкий час луч солнца испитой;

Там — грохоты и гул, как жирной пены клочья,

Над переулками вскипают днем и ночью;

Там — отменен покой; там, с временем в родстве,

Мозг напрягается, подобно тетиве;

Распутство там людей глотает алчной пастью,

Никто в предсмертный час не тянется к причастью,

Затем, что храмы там стоят лишь для того,

Чтоб знали: некогда сияло божество!

❉❉❉❉

И столько алтарей разрушилось прогнивших,

И столько звезд зашло, свой круг не завершивших,

И столько идолов переменилось там,

И столько доблестей отправилось к чертям,

И столько колесниц промчалось, пыль раскинув,

И столько в дураках осталось властелинов,

И призрак мятежа, внушая тайный страх,

Там столько раз мелькал в кровавых облаках,

Что люди под конец пустились жить вслепую,

Одну лишь зная страсть, — лишь золота взыскуя.

❉❉❉❉

О, горе! Навсегда тропинка заросла

К воспоминаниям о взрывах без числа,

О культах изгнанных и о растленных нравах,

О тронах средь песков и в неприступных травах, —

Короче, ко всему, что яростной ногой

Втоптало время в пыль; оно, бегун лихой, —

Промчавшись но земле, смело неумолимо

Ту свалку, что звалась когда-то славой Рима,

И вот, через века, такая ж перед ним

Клоака мерзкая, какой был дряхлый Рим.

❉❉❉❉

Все та же бестолочь: пройдохи всякой масти,

Руками грязными тянущиеся к власти;

Все тот же пожилой, безжизненный сенат,

Все тот же интриган, все тот же плутократ,

Все те ж — священников обиды и обманы,

И жажда к зрелищам, пьянящим неустанно,

И, жертвы пошлые скучающих повес.

Все те же полчища кокоток и метресс;

Но за Италией — никто ведь не отымет —

Два преимущества: Гармония и Климат.

❉❉❉❉

А племя парижан блуждает, как в лесу;

Тщедушное, с лицом желтее старых су,

Оно мне кажется подростком неизменным,

Которого зовут в предместиях гаменом;

О, эти сорванцы, что на стене тайком

Выводят надписи похабные мелком,

Почтенных буржуа пугают карманьолой,

Бесчинство — их пароль; их лозунг — свист веселый;

Они подставили всем прихотям судьбы

Печатью Каина отмеченные лбы.

❉❉❉❉

И все ж никто из них не оказался трусом;

Они бросались в бой, подобно седоусым;

В пороховом чаду и сквозь картечный град

Шли — с песней, с шуткою на жерла канонад

И падали, крича: «Да здравствует свобода!»

Но отпылал мятеж, — их силе нет исхода,

И вот — согражданам выносят напоказ

Тот пламень, что еще в их душах не погас,

И, с копотью на лбу, готовы чем попало

С размаху запустить в витрины и в порталы.

❉❉❉❉

О племя парижан, чьи рождены сердца,

Чтоб двигать яростью железа и свинца;

Ты — море грозное, чьи голоса для тронов

Звучат как приговор; ты — вал, что, небо тронув,

Пробушевал три дня и тут же изнемог;

О племя, ты несешь и доблесть и порядок,

Чудовищный состав, где растворились грани

Геройства юного и зрелых злодеяний;

О племя, что и в смерть шагает не скорбя;

Мир восхищен тобой, но не поймет тебя!

❉❉❉❉

Есть дьявольский котел, известный всей вселенной

Под кличкою Париж; в нем прозябает, пленный,

Дух пота и паров, как в каменном мешке;

Ведут булыжники гигантские к реке,

И, трижды стянутый водой землисто-гнойной,

Чудовищный вулкан, чей кратер беспокойный

Угрюмо курится, — утроба, чей удел —

Служить помойкою для жульнических дел,

Копить их и потом, внезапно извергая,

Мир грязью затоплять — от края и до края.

❉❉❉❉