Баллада

Он в чащу вступает. И кланяясь в пояс,

рассказ раздвигает ольховую поросль,

где глубже походка и ближе дыханье,

где душит черемуха и обожанье,

но каждый глядится в свои зеркала

и ткет паутину земная хвала.

❉❉❉❉

Он в чащу вступает. Но можно иначе:

раздвинулся горестный рот лягушачий,

кукушка тоскует и гибели просит,

но гибель чужую из горлышка бросит,

не бросит – доносит до верного дня.

И гуще брусничника гибель у пня.

❉❉❉❉

Он в чащу вступает. Но душу живую

не время вести на тропинку кривую,

не время искать за ольхой и у елки,

не время сверять перелетные толки,

не время. И времени нет нигде.

И дело идет к потемневшей воде.

❉❉❉❉

– Зачем мои очи еще не устали

водой размываться, сливаться в печали

в такие же очи – и, к ряби ревнуя,

искать отраженье, как душу живую?

По сжатым губам пробегает река.

Но женская стать у его двойника.

❉❉❉❉