Бродяга

Забрел к нам однажды один весельчак,

Угодничать стал он и этак и так:

«Хозяйка, я — нищий, я — старый дурак!

Нельзя ли провесть у вас ночь?»

А ночь холодна, а бедняга промок;

У печки он теплый нашел уголок.

Согрелся, распелся он и под шумок

Поглаживать стал мою дочь.

«Клянусь! — он сказал. — Будь свободен я столь,

Как в час, когда выскользнул в эту юдоль,

О, сколь я бы рад был и благостен сколь!

И как бы жилось мне легко!»

Он стал наседать, а она уступать,

И не заприметила старая мать,

Что много успели уже нашептать

Друг дружке они на ушко.

И «О! — говорил он ей. — Будь ты черней,

Чем чепчик усопшей мамаши моей,

Тебя на закорки взваливши, ей-ей,

Ушел бы куда-нибудь прочь!»

И «О! — говорит она. — Будь я белей,

Чем снег, что лежит по утрам у дверей,

И то, нарядившись во все, что новей,

Ушла бы с тобою я в ночь!»

И был уговор меж двоих хитрецов —

Поднявшись тихонечко до петухов,

Ушли они, ловко задвинув засов,

Туда, где трава высока.

А поутру встала девчонкина мать,

Неспешно оделась и, кончив зевать,

В людскую направилась к слугам узнать

Насчет чудака-босяка.

Взглянула за печку, где гость ночевал,—

Остыла солома, а нищий пропал!

И стала кричать она: «Слуги! Скандал!

Да он не унес ли чего?!»

Те — сразу к ларцам, а она — к поставцам,

Но — богу хвала! — все лежит по местам.

Хозяйка сказала: «Позор нам и срам,

Мы зря обвинили его!

Чем странников божьих покражей корить,

Ступайте скотину поить и доить!

Не худо б, служанка, сходить разбудить

Мою ненаглядную дочь!»

Служанка стучится, глядит — вот те на!

Светелка пуста, и постель холодна.

«Хозяйка! — кричит она. — Видно, она

Ушла с побродягою прочь!»

«Скачите, кто скор, торопитесь, кто спор!

Сыщите, где прячутся дочка и вор!

Ее — на позор, а его — на костер,

Зловредного чужака!»

Кто мчится верхом, кто влачится пешком.

Пыль к небу столбом — настоящий содом!

Кричит на весь дом, повредившись умом,

Хозяйка, кляня босяка.

Покуда погоня неслась стороной,

Уютно укрывшись в долинке одной,

Веселая дочь и бродяга чудной

Сыр ели ломоть за ломтем.

Пришлась им по вкусу такая еда.

Он в вечной любви ей поклялся тогда.

Клялась и она, — мол, твоя навсегда

На свете и этом и том.

«О, если б мамаша увидела нас,

От злости она б окривела тотчас;

Теперь постучись к нам бродяга хоть раз —

Не пустят его на порог!»

«Моя дорогая, ты очень юна,

В дела попрошайства не посвящена,

А эта наука куда как трудна —

Ходить и просить вдоль дорог!»

«Я стану на паперти петь тропари

И резать из бука волчки-кубари,

Оно ведь не штука — хватай да бери!

А надобно клянчить с умом:

Хромать научусь я почище хромца,

Тряпицею черной стяну пол-лица,—

И всяк пожалеет хромого слепца.

А мы все прокутим потом!»

❉❉❉❉