Идея порядка в Ки-Уэст

Там пела женщина, а не душа

Морской стихии. Море не могло

Оформиться как разум или речь,

Могло быть только телом и махать

Пустыми рукавами и в глухие

Бить берега, рождая вечный крик,

Не наш, хоть внятный нам, но нелюдской

И нечленораздельный крик стихии.

❉❉❉❉

Не маской было море. И она

Была не маской. Песня и волна

Не смешивались, женщина умела

Сложить в слова то, что вокруг шумело.

И хоть в словах ее была слышна

Работа волн, был слышен ропот ветра,

Не море пело песню, а она.

❉❉❉❉

Она творила песню, ту, что пела.

Таинственно-трагическое море

Лишь местом было, где рождалась песня.

Мы спрашивали: чья это душа?

Мы понимали: именно душа

Устами женщины над морем пела.

❉❉❉❉

Ведь если бы лишь темный голос моря

Звучал, смешавший тембры многих волн,

Ведь если бы лишь внешний голос неба

И облаков, лишь гул подводных скал

Коралловых светло звенел и полнил

Колеблющийся летний воздух юга,

Где лету нет конца, то был бы шум,

И только шум. Но это было больше,

Чем шум, чем голос женщины и наш,

Среди бесцельных всплесков волн и ветра,

Простора, бронзы облаков, плывущих

На горизонте, горной чистоты

Воды и неба.

❉❉❉❉

Это женский голос

Дал небесам пронзительную ясность,

Пространству — одиночество свое.

Она была создательницей мира,

В котором пела. И покуда пела,

Для моря не было иного «я»,

Чем песня. Женщина была творцом.

Мы видели поющую над морем

И знали: нет иного мирозданья,

Мир создает она, пока поет.

❉❉❉❉

Рамон Фернандес, почему, скажи,

Когда умолкла песня, и обратно

Мы в город шли, и опускалась ночь,

Скажи мне, почему огни на мачтах

Рыбачьих шхун, стоявших на причале,

Ночь подчиняя, море размечали

На четкие участки тьмы и света,

Внося порядок и глубокий смысл.

❉❉❉❉

Блаженна страсть к гармонии, Рамон,

Порыв творца внести порядок в речь

Нестройных волн и темных врат природы,

И наших «я», и наших тайных недр,

Осмыслить гул и очертить границы.

❉❉❉❉