Я в море не искал таинственных утопий

Я в море не искал таинственных Утопий,

И в страны звезд иных не плавал, как Бальмонт,

Но я любил блуждать по маленькой Европе,

И всех ее морей я видел горизонт.

Меж гор, где веет дух красавицы Тамары,

Я, юноша, топтал бессмертные снега;

И сладостно впивал таврические чары,

Целуя — Пушкиным святые берега!

Как Вяземский, и я принес поклон Олаю,

И взморья Рижского я исходил пески;

И милой Эдды край я знаю, — грустно знаю;

Его гранитам я доверил песнь тоски.

Глазами жадными я всматривался долго

В живую красоту моей родной земли;

Зеркальным озером меня ласкала Волга,

Взнося — приют былых — Жигули.

Страна Вергилия была желанна взорам:

В Помпеи я вступал, как странник в отчий дом,

Был снова римлянин, сходя на римский форум,

Венецианский сон шептал мне о былом.

И Альпы, что давно от лести лицемерной

Устали, — мне свой блеск открыли в час зари:

Я видел их в венцах, я видел — с высей Берна —

Их, грустно меркнущих, как «падшие цари».

Как вестник от друзей, пришел я в Пиренеи,

И был понятен им мой северный язык;

А я рукоплескал, когда, с огнем у шеи,

На блещущий клинок бросался тупо бык.

Качаясь на волнах, я Эльбы призрак серый

Высматривал, тобой весь полн, Наполеон, —

И, белой полночью скользя в тиши сквозь шхеры,

Я зовам викингов внимал сквозь легкий сон;

Громады пенные Атлантика надменно

Бросала предо мной на груди смуглых скал;

Но был так сладостен поющий неизменно

Над тихим Мэларом чужих наяд хорал…

На плоском берегу Голландии суровой

Я наблюдал прилив, борьбу воды и дюн…

И в тихих городах меня встречали снова

Гальс — вечный весельчак, Рембрандт — седой вещун.

Я слушал шум живой, крутящийся в Париже,

Я полюбил его и гул, и блеск огней,

Я забывал моря, и мне казались ближе

Твои, о Лувр,

Но в мирном Дрездене и в Мюнхене спесивом

Я снова жил отрадной тишиной,

И в Кельне был мой дух в предчувствии счастливом,

Когда Рейн катился предо мной.

Я помню простоту сурового Стефана,

Стокгольм — озерных вод и «тихий» Амстердам,

И «Сеn» ‘у в глубине Милана,

И вставший в темноте Кемпера гордый храм.

О, мною помнятся — мной не забыты виды:

Затихший Нюнесгейм! торжественный Кемпер!

Далекий Каркасон! пленительное Лидо!..

Я — жрец всех алтарей, служитель многих вер!

Европа старая, вместившая так много

Разнообразия, величий, красоты!

Храм множества богов, храм нынешнего бога,

Пока земля жива, нет, не исчезнешь ты!

И пусть твои дворцы низвергнутся в пучины

Седой Атлантики, как Город Шумных Вод, —

Из глуби долетит твой зов, твой зов единый,

В тысячелетия твой голос перейдет.

Народам Азии, и вам, сынам Востока,

И новым племенам Австралии и двух

Америк, — светишь ты, немеркнущее око,

Горишь ты, в старости не усыпленный дух!

И я, твой меньший сын, и я, твой гость незваный.

Я счастлив, что тебя в святыне видел я,

Пусть крепнут, пусть цветут твои святые страны

Во имя общего блаженства бытия!

❉❉❉❉