А и все тебе пьется-воется

А и все тебе пьется-воется, но не плачется, хоть убей. Твои мальчики –

божье воинство, а ты выскочка и плебей; там за каждым такая очередь, что

стоять тебе до седин, покучнее, сукины дочери, вас полгорода, я один;

каждый светлый, красивый, ласковый, каждый носит внутри ледник –

неудачники вроде нас с тобой любят пыточки вроде них.

❉❉❉❉

Бог умеет лелеять, пестовать, но с тобой свирепеет весь: на тебе ведь

живого места нет, ну откуда такая спесь? Стисни зубы и будь же паинькой,

покивай Ему, подыграй, ты же съедена тьмой и паникой, сдайся, сдайся, и

будет рай. Сядь на площади в центре города, что ж ты ходишь-то напролом,

ты же выпотрошена, вспорота, только нитки и поролон; ну потешь Его, ну

пожалуйста, кверху брюхом к Нему всплыви, все равно не дождешься

жалости, облегчения и любви.

❉❉❉❉

Ты же слабая, сводит икры ведь, в сердце острое сверлецо; сколько можно

терять, проигрывать и пытаться держать лицо.

❉❉❉❉

Как в тюрьме: отпускают влёгкую, если видят, что ты мертва. Но глаза у

тебя с издевкою, и поэтому черта с два. В целом, ты уже точно смертница,

с решетом-то таким в груди.

❉❉❉❉

Но внутри еще что-то сердится. Значит, все еще впереди.

❉❉❉❉