До смерти мне грозила смерти тьма

До смерти мне грозила смерти тьма,  
И думал я: подобно Оссиану,  
Блуждать во мгле у края гроба стану;  
Ему подобно, с дикого холма  
Я устремлю свои слепые очи  
В глухую бездну нерассветной ночи,  
И не увижу ни густых лесов,  
Ни волн полей, ни бархата лугов,  
Ни чистого, лазоревого свода,  
Ни солнцева чудесного восхода;  
Зато очами духа узрю я  
Вас, вещие таинственные тени,  
Вас, рано улетевшие друзья,  
И слух склоню я к гулу дивных пений,  
И голос каждого я различу,  
И каждого узнаю по лицу.  
Вот первый: он насмешливый, угрюмый,  
С язвительной улыбкой на устах,  
С челом высоким под завесой думы,  
Со скорблю во взоре и чертах!  
В его груди, восторгами томимой,  
Не тот же ли огонь неодолимый  
Пылал, который некогда горел  
В сердцах метателей господних стрел,  
Объятых духом вышнего пророков?  
И что ж? неумолимый враг пороков  
Растерзан чернью в варварском краю…  
А этот край он воспевал когда-то,  
Восток роскошный, нам, сынам заката,  
И с ним отчизну примирил свою!—  
И вот другой: волшебно-сладкогласный  
Сердец властитель, мощный чародей,  
Он вдунул, будто новый Промефей,  
Живую душу в наш язык прекрасный…  
Увы! погиб повременно певец:  
Его злодейский не щадил свинец!  
За этою четою исполинской  
Спускаются из лона темноты  
Еще две тени: бедный Дельвиг, ты,  
И ты, его товарищ, Баратынский!  
Отечеству драгие имена,  
Поэзии и дружеству святые!  
Их музы были две сестры родные,  
В них трепеталася душа — одна!  

❉❉❉❉

25 и 26 октября 1845  

❉❉❉❉