Дионисий и Филоксен

Вступает — на диво и смех Сиракузам —  
Тиран Дионисий в служители музам:  
Он лиру хватает, он пишет стихи;  
Но музы не любят тиранов холодных, —  
Творит он лишь груды рапсодий негодных,  
Исполненных вялой, сухой чепухи.  

❉❉❉❉

Читает. В собранье все внемлют с боязнью.  
Зевать запретил он под смертною казнью,  
Лишь плакать дозволил, а те наконец  
Зевоту с таким напряженьем глотают,  
Что крупные слезы из глаз выступают,  
И, видя те слезы, доволен певец.  

❉❉❉❉

Вот, думает, тронул! — Окончилось чтенье.  
Кругом восклицанья, хвалы, одобренье:  
«Прекрасно!» — И новый служитель камен,  
Чтоб выслушать суд знатока просвещенный,  
Зовет — и приходит к нему вдохновенный  
Творец дифирамбов, поэт — Филоксен.  

❉❉❉❉

«Я снова взлетел на парнасские выси  
И создал поэму, — сказал Дионисий. —  
Прослушай — и мненья не скрой своего!»  
И вот — он читает. Тот выслушал строго:  
«Что? много ль красот и достоинств?» —  
«Не много».  
— «А! Ты недоволен. В темницу его!»  
Сказал. Отвели Филоксена в темницу,  
От взоров поэта сокрыли денницу,  
И долго томился несчастный. Но вот  
Свободу ему возвращают и снова  
Зовут к Дионисию. «Слушай! Готова  
Другая поэма, — тут бездна красот».  

❉❉❉❉

И новой поэмы, достоинством бедной,  
Он слушает чтенье, измученный, бледный,  
Мутятся глаза его, хочется спать.  
Тот кончил. «Ну что? Хорошо ли?» — Ни слова  
Ему Филоксен, — отвернулся сурово  
И крикнул: «Эй! Стража! В темницу опять!»  

❉❉❉❉

1856  

❉❉❉❉