Галопщик по писателям

Тальников

в «Красной нови»

про меня

пишет

задорно и храбро,

что лиру

я

на агит променял,

перо

променял на швабру.

Что я

по Европам

болтался зря,

в стихах

ни вздохи, ни ахи,

а только

грублю,

случайно узря

Шаляпина

или монахинь.

Растет добродушие

с ростом бород.

Чего

обижать

маленького?!

Хочу не ругаться,

а, наоборот,

понять

и простить Тальникова.

Вы молоды, верно,

сужу по мазкам,

такой

резвун-шалунишка.

Уроки

сдаете

приятным баском

и любите

с бонной,

на радость мозгам,

гулять

в коротких штанишках.

Чему вас учат,

милый барчук, —

я

вас

расспросить хочу.

Успела ли

бонна

вам рассказать

(про это —

и песни поются) —

вы знаете,

10 лет назад

у нас

была

революция.

Лиры

крыл

пулемет-обормот,

и, взяв

лирические манатки,

сбежал Северянин,

сбежал Бальмонт

и прочие

фабриканты патоки.

В Европе

у них

ни агиток, ни швабр —

чиста

ажурная строчка без шва.

Одни —

хореи да ямбы,

туда бы,

к ним бы,

да вам бы.

Оставшихся

жала

белая рать

и с севера

и с юга.

Нам

требовалось переорать

и вьюги,

и пушки,

и ругань!

Их стих,

как девица,

читай на диване,

как сахар

за чаем с блюдца, —

а мы

писали

против плеваний,

ведь, сволочи —

все плюются.

Отбившись,

мы ездим

по странам по всем,

которые

в картах наляпаны,

туда,

где пасутся

долларным посевом

любимые вами —

Шаляпины.

Не для романсов,

не для баллад

бросаем

свои якоря мы —

лощеным ушам

наш стих грубоват

и рифмы

будут корявыми.

Не лезем

мы

по музеям,

на колизеи

глазея.

Мой лозунг —

одну разглазей-ка

к революции лазейку…

Теперь

для меня

равнодушная честь,

что чудные

рифмы рожу я.

Мне

как бы

только

почище уесть,

уесть покрупнее буржуя.

Поэту,

по-моему,

слабый плюс

торчать

у веков на выкате.

Прощайте, Тальников,

я тороплюсь,

а вы

без меня чирикайте.

С поэта

и на поэта

в галоп

скачите,

сшибайтесь лоб о лоб.

Но

скидывайте галоши,

скача

по стихам, как лошадь.

А так скакать —

неопрятно:

от вас

по журналам…

пятна.

❉❉❉❉