Канцелярские привычки

Я два месяца шатался по природе,

чтоб смотреть цветы и звезд огнишки.

Таковых не видел.

Вся природа вроде телефонной книжки.

Везде — у скал, на массивном грузе

Кавказа и Крыма скалоликого,

на стенах уборных, на небе, на пузе

лошади Петра Великого,

от пыли дорожной до гор, где грозы

гремят, грома потрясав,-

везде отрывки стихов и прозы,

фамилии и адреса.

«Здесь были Соня и Ваня Хайлов.

Семейство ело и отдыхало».

«Коля и Зина соединили души».

Стрела и сердце в виде груши.

«Пролетарии всех стран, соединяйтесь!

Комсомолец Петр Парулайтис».

«Мусью Гога, парикмахер из Таганрога».

На кипарисе, стоящем века,

весь алфавит: а б в г д е ж з к.

А у этого от лазанья талант иссяк.

Превыше орлиных зон

просто и мило: «Исак Лебензон».

Особенно людей винить не будем.

Таким нельзя без фамилий и дат!

Всю жизнь канцелярствовали, привыкли люди.

Они и на скалу глядят, как на мандат.

Такому, глядящему за чаем с балконца

как солнце садится в чаще,

ни восход, ни закат, а даже солнце —

входящее и исходящее.

Эх! Поставь меня часок на место Рыкова,

я б к весне декрет железный выковал:

«По фамилиям на стволах и скалах

узнать подписавшихся малых.

Каждому в лапки

дать по тряпке.

За спину ведра —

и марш бодро!

Подписавшимся и Колям и Зинам

собственные имена стирать бензином.

А чтоб энергия не пропадала даром,

кстати и Ай-Петри почистить скипидаром.

А кто до того к подписям привык,

что снова к скале полез,-

у этого навсегда закрывается лик- без».

❉❉❉❉

Под декретом подпись и росчерк броский —

Владимир Маяковский.

❉❉❉❉