Товарищу машинистке

К пишущему

массу исков

предъявляет

машинистка.

— Ну, скажите,

как не злиться?..

Мы,

в ком кротость щенья,

мы

для юмора —

козлицы

отпущенья.

Как о барышне,

о дуре —

пишут,

нас карикатуря.

Ни кухарка-де,

ни прачка —

ей

ни мыть,

ни лап не пачкать.

Машинисткам-де

лафа ведь —

пианисткой

да скрипачкой

музицируй

на алфавите.

Жизнь —

концерт.

Изящно,

тонно

стукай

в буквы «Ремингтона».

А она,

лахудрица,

только знает —

пудрится

да сует

завитый локон

под начальственное око.

«Ремингтон»

и не машина,

если

меньше он аршина?

Как тупит он,

как он сушит —

пишущих

машинок

зал!

Как завод,

грохочет в уши.

Почерк

ртутью

ест глаза.

Где тут

взяться

барышням!

Барышня

не пара ж нам.

Нас

взяла

сатира в плети.

Что —

боитесь темы громше?

Написали бы

куплетик

о какой-нибудь наркомше! —

Да, товарищ, —

я

виновен.

Описать вас

надо внове.

Крыльями

копирок

машет.

Наклонилась

низко-низко.

Переписывает

наши

рукописи

машинистка.

Пишем мы,

что день был золот,

у ночей

звезда во лбу.

Им же

кожу лишь мозолят

тысячи

красивых букв.

За спиною

часто-часто

появляется начальство.

«Мне писать, мол,

страшно надо.

Попрошу-с

с машинкой

на дом…»

Знаем женщин.

Трудно им вот.

Быт рабынь

или котят.

Не накрасишься —

не примут,

а накрасься —

сократят.

Не разделишь

с ним

уютца —

скажет

после краха шашен:

— Ишь,

к трудящимся суются

там…

какие-то…

пишмаши… —

За трудом

шестичасовым

что им в радость,

сонным совам?

Аж город,

в глаза в оба,

сам

опять

работой буквится, —

и цифры

по автобусам

торчат,

как клавиш пуговицы.

Даже если

и комета

пролетит

над крышей тою —

кажется

комета эта

только

точкой с запятою.

Жить на свете

не века,

и

время,

этот счетчик быстрый,

к старости

передвигает

дней исписанных регистры.

Без машин

поэтам

туго.

Жизнь поэта

однорука.

Пишет перышком,

не хитр.

Машинистка,

плюнь на ругань, —

как работнице

и другу

на

тебе

мои стихи!

❉❉❉❉