Жид

Черт вас возьми,

черносотенная слизь,

вы

схоронились

от пуль,

от зимы

и расхамились —

только спаслись.

Черт вас возьми,

тех,

кто —

за коммунизм

на бумаге

ляжет костьми,

а дома

добреет

довоенным скотом.

Черт вас возьми,

тех,

которые —

коммунисты

лишь

до трех с восьми,

а потом

коммунизм

запирают с конторою.

Черт вас возьми,

вас,

тех,

кто, видя

безобразие

обоими глазми,

пишет

о прелестях

лирических утех.

Если стих

не поспевает

за былью плестись —

сырыми

фразами

бей, публицист!

Сегодня

шкафом

на сердце лежит

тяжелое слово —

«жид».

Это слово

над селами

вороном машет.

По трактирам

забилось

водке в графин.

Это слово —

пароль

для попов,

для монашек

из недодавленных графинь.

Это слово

шипело

над вузовцем Райхелем

царских

дней

подымая пыльцу,

когда

«христиане»-вузовцы

ахали

грязной галошей

«жида»

по лицу.

Это слово

слесарню

набило до верха

в день,

когда деловито и чинно

чуть не насмерть

«жиденка» Бейраха

загоняла

пьяная мастеровщина.

Поэт

в пивной

кого-то «жидом»

честит

под бутылочный звон

за то, что

ругала

бездарный том —

фамилия

с окончанием

«зон».

Это слово

слюнявит

коммунист недочищенный

губами,

будто скользкие

миски,

разгоняя

тучи

начальственной

тощищи

последним

еврейским

анекдотом подхалимским.

И начнет

громить

христианская паства,

только

лозунг

подходящий выставь:

жидов победнее,

да каждого очкастого,

а потом

подряд

всех «сицилистов».

Шепоток в очередях:

«топчись и жди,

расстрелян

русский витязь-то…

везде…

жиды…

одни жиды…

спекулянты,

советчики,

правительство».

Выдернем

за шиворот —

одного,

паршивого.

Рапортуй

громогласно,

где он,

«валютчик»?!

Как бы ни были

они

ловки —

за плотную

ограду

штыков колючих,

без различия

наций

посланы в Соловки.

Еврея не видел?

В Крым!

К нему!

Камни обшарпай ногами!

Трудом упорным

еврей

в Крыму

возделывает

почву — камень.

Ты знаешь,

язык

у тебя

чей?

Кто

мысли твоей

причина?

Встает

из-за твоих речей

фабрикантова личина.

Буржуй

бежал,

подгибая рессоры,

сел

на английской мели;

в его интересах

расперессорить

народы

Советской земли.

Это классов борьба,

но злее

и тоньше, —

говоря короче,

сколько

побито

бедняков «Соломонишек»,

и ни один

Соломон Ротшильд.

На этих Ротшильдов,

от жира освиневших,

на богатых,

без различия наций,

всех трудящихся,

работавших

и не евших,

и русских

и евреев —

зовем подняться.

Помните вы,

хулиган и погромщик,

помните,

бежавшие в парижские кабаре, —

вас,

если надо,

покроет погромше

стальной оратор,

дремлющий в кобуре.

А кто,

по дубовой своей темноте

не видя

ни зги впереди,

«жидом»

и сегодня бранится,

на тех

прикрикнем

и предупредим.

Мы обращаемся

снова и снова

к беспартийным,

комсомольцам,

Россиям,

Америкам,

ко всему

человеческому собранию:

— Выплюньте

это

омерзительное слово,

выкиньте

с матерщиной и бранью!

❉❉❉❉