А потом?

Ангелы со мной не говорят. 
 
Любят осиянные селенья, 
 
Кротость любят и печать смиренья. 
 
Я же не смиренен и не свят:

❉❉❉❉

Ангелы со мной не говорят.

❉❉❉❉

Тёмненький приходит дух земли. 
 
Лакомый и большеглазый, скромный. 
 
Что ж такое, что малютка — тёмный? 
 
Сами мы не далеко ушли…

❉❉❉❉

Робко приползает дух земли.

❉❉❉❉

Спрашиваю я про смертный час. 
 
Мой младенец, хоть и скромен, — вещий. 
 
Знает многое про эти вещи, 
 
Что, скажи-ка, слышал ты о нас?

❉❉❉❉

Что это такое — смертный час?

❉❉❉❉

Тёмный ест усердно леденец. 
 
Шепчет весело: «И все ведь жили. 
 
Смертный час пришел — и раздавили. 
 
Взяли, раздавили — и конец.

❉❉❉❉

Дай-ка мне четвертый леденец.

❉❉❉❉

Ты рождён дорожным червяком. 
 
На дорожке долго не оставят, 
 
Ползай, ползай, а потом раздавят. 
 
Каждый, в смертный час, под сапогом,

❉❉❉❉

Лопнет на дорожке червяком.

❉❉❉❉

Разные бывают сапоги. 
 
Давят, впрочем, все они похоже, 
 
И с тобою, милый, будет то же, 
 
Чьей-нибудь отведаешь ноги…

❉❉❉❉

Разные на свете сапоги.

❉❉❉❉

Камень, нож иль пуля, всё — сапог. 
 
Кровью ль сердце хрупкое зальется, 
 
Болью ли дыхание сожмется, 
 
Петлей ли раздавит позвонок —

❉❉❉❉

Иль не всё равно, какой сапог?»

❉❉❉❉

Тихо понял я про смертный час. 
 
Я ласкаю гостя, как родного, 
 
Угощаю и пытаю снова: 
 
Вижу, много знаете о нас!

❉❉❉❉

Понял, понял я про смертный час.

❉❉❉❉

Но когда раздавят — что потом? 
 
Что, скажи? Возьми еще леденчик, 
 
Кушай, кушай, мертвенький младенчик! 
 
Не взял он. И поглядел бочком:

❉❉❉❉

«Лучше не скажу я, что — потом».

❉❉❉❉